АЛЕКСЕЙ
4 года
— Папочка, пожалуйста, пойдем домой… ради меня, пожалуйста — говорю жалобным голосом и с упорством маленького барашка продолжаю тянуть отца вперёд, мимо винного ларька. Я уже не маленький и понимаю, что такой ларек — это зло. По дороге от садика до дома этих ларьков целых три штуки, я всегда стараюсь и папу, и маму вести меня домой мимо них. Один мы спокойно обошли через парк, другой с боем преодолели, но на последнем что-то пошло не так…
— Сын, ты иди, а папа сейчас догонит. Честное слово, я быстро зайду, могу тебе шоколадку купить, — говорит он нарочито весело, а я уже знаю, что он скажет «прости, сын, но на шоколадку не хватило» и так всегда.
Потом аккуратно, но настойчиво высвобождает свою большую руку из моей и быстро забегает в так ненавистный мне ларек с алкоголем. А я стою без зонта под проливным дождем, размазываю слёзы по щекам. Моя вера в волшебство тает, медленно растворяется, а на замену сразу же приходит чувство беспомощности и отчаяния. Уже сейчас я понимаю, что папа и мама сегодня напьются, и будут ругаться. Это в лучшем случае, в худшем, если будут не одни.
И когда отец выходит из своего любимого ларька, а от него несет терпким запахом этого заведения, я кричу: «ты предатель!» и что есть сил бегу к дому. Я знаю, отец занят только что купленной чекушкой и не бросится догонять четырехлетнего пацана.
Уже в детском возрасте я мечтаю хорошо окончить школу и поступить в университет. И уехать отсюда далеко-далеко.
8 лет
— Папа, остановись, не надо, — кричу на отца изо всех сил, что есть у парнишки восьми лет. — Пожалуйста, не надо это делать, не бей ее! — прыгаю ему на плечи и пытаюсь оттащить от матери, что лежит на кухонном полу, пряча лицо руками от разъяренного отца. — Ей же больно! Не смей! — Продолжаю его оттаскивать от матери, чье лицо в крови, а завтра его вообще будет не узнать.
— Отвали, сопляк, — отец хватает меня за шиворот рубашки и отбрасывает в сторону. Я больно бьюсь головой о стенку, пелена слез заволакивает глаза.
Я бессилен против него! Насколько я помню, это происходило все мое детство, с самого моего рождения, наверное. Страшнее всего стало, когда мне исполнилось шесть лет. Я все помню!
Агрессия проявлялась, когда папа выпивал один и начинал с банального: «Где мои носки? Где еда». Он находил любую зацепку и не трогал маму, только когда она выпивала с ним. До пяти лет все было хорошо, а потом и мама ушла в алкогольный рай. Я начал жить сам по себе, своими силами. Кормили меня чаще соседи, одевали то же они (вещи детей или внуков, но хоть что-то), работал тоже на них., помагая тем, что в моих силах. Когда мама с папой не пила, он ее бил, как сегодня.
