Нет! Нет, Костян! Сегодня поговорить! Просто поговорить! Разберемся, а там…
Мысли прерывает нерешительный стук в дверь:
— Кость, я одежду заберу, — предупреждает Лера.
Невольно скалюсь. Значит сама ко мне пришла. Я не виноват. Но при этом уже абсолютно готов.
Она входит. Наклоняется за моими вещами. А я отодвигаю шторку.
— Ой, я же… — выпрямившись, выдавливает Лера. — Кость, ну что за ребячество?
Говорит строго, будто и правда раздражена тем, что я предстал перед ней в чем мать родила. Однако глаза, явно не подчиняясь воле непреклонной хозяйки, жадно шарят по моему телу. Цепко ухватываются за средоточие моего к ней интереса и изумленно расширяются.
Да, кажется, она и никогда не разглядывала меня вот так откровенно. И это взгляд согревает похлеще, чем горячий душ. В моих венах буквально забурлила кровь.
Подчиняясь своему безумному желанию, подаюсь вперёд и впиваюсь в приоткрытый ротик своими губами. Одной рукой зарываюсь в светлые волосы, чтобы не упустить. Тогда как вторая, обвивает стройную талию.
С глухим рыком подтягиваю Леру к себе, и ставлю в ванну. Под душ. Прямо в одежде. Однако, похоже, она даже не замечает этого, — вцепляется пальцами в мои волосы, жадно отвечая на поцелуй. Я бы тоже не заметил, если бы все это чертово тряпьё не мешало мне добраться до желанного тела.
— Моя сладкая, — оторвавшись от ее губ, шепчу в приоткрытый рот. — Я так скучал…
— Кость, ну что ты… — выдыхает она, извиваясь в моих руках, когда мои губы проходятся по ее шее, — делаешь?
— Хочу удовлетворить потребности одной конкретной матери-одиночки, — усмехаюсь я.
— Издеваться вздумал? — чувствую, как ее тело протестующе напрягается.
— Нет, — против ее воли стягиваю с хрупких плеч мокрый кардиган и отбрасываю на пол. — Ты это сама придумала. Я только решил немного поиграть по твоим правилам.
— Не наигрался ещё?! — рычит она, до боли вонзая мне в спину свои острые ноготки.
Сдавленно стону, не в силах слова против сказать.
Пусть отыгрывается вдоволь. Я буду любить. И рано или поздно она растает. Сдастся мне.
Глажу ее шею. Прохожусь большим пальцем по румяной щеке. Прерывисто целую ее влажные губки:
— Родная моя… нам надо поговорить. Очень надо. Но чуть позже, — снова ловлю ее губы, пресекая дальнейшие препирания.
Втискиваю ладонь под тугую резинку ее трусиков. Лера выгибается мне навстречу. Из ее горла вырывается нетерпеливый стон.
Какие-то бутыли с края ванны с грохотом валятся к нашим ногам. Но даже это уже не способно нас сейчас остановить. Зато…
— Мама! — раздаётся вдруг из коридора.
Лера отстраняется от моих губ настолько резко, что ударяется затылком о стену: