Что? Он ведь не узнал меня? За что тогда извиняется?
— Как бы там ни было, — продолжил он, и в его голосе зазвенела сталь, — вы моя студентка. Настоятельно рекомендую вам соблюдать субординацию! Я не потерплю вашего стремления разлагать дисциплину. В том числе… если вы решите распространять обо мне нелепые слухи…
— О чем это вы? — нахмурилась я.
КОНСТАНТИН
И действительно. О чем это я? Собрался таким образом выдать себя?
Ей не следует знать о том, что я ее помню. Но другого способа намекнуть ей на то, что следует держать язык за зубами, я не нашёл.
Желая поскорее закончить этот бестолковый разговор, я поднялся из-за стола. Взял в руки бумаги и направился к Валерии. Но заметив, как она попятилась к двери, замер.
Да за кого она меня принимает? Считает, что я наброшусь на неё в собственном кабинете? И все из-за какого-то дурацкого поцелуя? Будь он трижды проклят!
— Это материалы для лекций, — проговорил я раздраженно, протягивая ей папку.
Лера нерешительно шагнула навстречу. В нос ударил уже ставший привычным запах мандаринов. Девушка смущенно прикусила губу, привлекая мое внимание к своему рту. Вот я и засомневался…
Ведь не наброшусь?
Ощутив нестерпимое желание провести по мягкой плоти пальцами, я нахмурился и сжал руки в кулаки. В сознании непрошено всплыл наш поцелуй на катке. Тогда я согрел ее замёрзшие губы своими. По-хозяйски прижимал это хрупкое тело к себе. Она едва не стонала…
Могу ли я повторить это? Ведь грань уже все равно нарушена? Всего раз. А потом мы обо всем забудем. Только бы ещё раз смять эту строптивую девчонку в своих объятиях.
Так, стоп! Какого лешего я вообще об этом думаю? Студентки — табу, Костян!
Я так глубоко задумался, что не сразу понял, что мои руки зажили собственной жизнью. Я потянулся и, подхватив локон выпавший Лере на лицо, заправил его за ухо.
Девушка подняла на меня очумевший взгляд. Признаться, я и сам был немало удивлён, но показывать это ей не намеревался.
— Что скажете, Валерия Александровна? — прочистив горло, сказал я, как ни в чем не бывало.
Она удивленно приоткрыла рот, вновь заставляя меня думать каким потенциалом обладают эти невинные губки. В горле пересохло.
Усилием воли заставил себя сфокусировать взгляд на серебристо-серых глазах.
— Сухо.
— Что? — растерялся я.
— Изложено слишком сухо. Вы действительно надеетесь привлечь внимание студентов таким материалом? Голая теория — это ведь скука смертная, — отчитывала меня выскочка.
— А я и не развлекать их сюда приехал, — отмахнулся я наконец уловив суть диалога.
— Но это не похоже на то, что обычно происходит на ваших лекциях.