Похоже, ее действительно зацепили мои слова.
С чего вдруг? Может это и к лучшему? Нельзя ведь…
— Хотя бы куртку надень, — пробормотал я.
Моя рука потянулась к ее спине. Лера вдруг отшатнулась, словно почувствовав, что я собрался коснуться ее. В растерянности я уставился на свою ладонь. А Лера куда-то уверенно зашагала.
Автобус. Вот оно что. Я едва успел вскочить на ступеньку, когда двери переполненного автобуса закрылись. Протиснувшись сквозь толпу, я не без труда отыскал свою Мандаринку и остановился у неё за спиной, как бы ненароком подпихнув какого-то мужика. Он недовольно нахмурился, но все же отступил. Ещё бы, должно быть сейчас у меня такая бандитская рожа, что ни один пассажир не стал бы со мной спорить.
Все та же непослушная рука наконец коснулась тонкой шеи, чуть повыше свитера. Девушка вздрогнула.
— Я свидетель, ты не ела сейчас мандаринов, — прошептал я, склонившись к ее уху. — Тогда откуда этот запах?
— Аромамасло, — буркнула она недовольно, однако не предприняла попытки отстраниться.
Автобус притормозил на светофоре, и я по инерции обвил стройную талию рукой. Будто это имело надобность. Ну, отчасти так и было. Я ощутил какую-то острую необходимость прикасаться к ней.
Моя ладонь легла на плоский живот, протиснувшись под рукой, что крепко сжимала куртку. Неосознанно я притягивал девушку ближе. Вдыхал аромат ее волос, уткнувшись в макушку. Я и не подозревал, как хороши автобусы. Хочу почаще так ездить… С ней.
— Ты совсем замёрзла, — пробормотал я в ее волосы.
— Предлагаете распихать толпу, чтобы надеть куртку? — проворчала она, однако ее голос звучал уже не так гневно.
— Нет. Просто повернись.
К моему удивлению она не стала спорить. Молча подчинилась.
Удивительно. Я даже было забыл, зачем просил ее повернуться, утонув в хмурых серебристых глазах.
— Вы выглядите, как самый настоящий бандит, — снова принялась ворчать девчонка, осматривая мое лицо. — Очень больно?
Воспользовавшись тем, что автобус снова остановился на светофоре, я отпустил поручень и, притянув к себе девушку двумя руками, как можно теснее завернул ее в края своего пальто.
— Очень больно, — начал я, — смотреть, как синеют твои губы.
Кажется, она хотела что-то возразить, открыла рот, но тут же закрыла. Залилась румянцем и уткнулась лбом мне в грудь.
— Так-то лучше, — я положил ладонь на ее затылок. — Я ведь уже говорил, что тебе очень идёт молчать.
— Нравится видеть меня беззащитной?
— Да, тогда у меня возникает ощущение, что я могу что-то для тебя сделать.
— Рекомендую начать с того, чтобы перестать воздвигать препятствия между мной и математикой, — пробормотала она.