Подхватываю Соню, и усаживаю ее на разделочный стол, прямо рядом с тестом:
— Ну и кто тут у нас? — упираю руки по бокам от Сониной попы, и склоняюсь к члену семьи, которого мне забыли представить. — Защищаешь маму, значит? Видать пацан.
— Угу, — выдавливает Соня, пока я изучаю притягательную округлость, борясь с желанием прикоснуться.
— Как звать? — мельком бросаю на Соню взгляд.
— Сынок, — бормочет она неопределенно.
— Сынок, — отзываюсь я эхом. — Значит, имя еще не придумала. Я вот хотел бы сына Демидом назвать. Если будет. А дочку…
Не могу удержаться, поднимаю на Соню взгляд:
— Можно? — неуверенно отнимаю руку от столешницы, и тянусь пальцами к животику.
— Мгм, — втягивает голову в плечи.
Получив добро, бесцеремонно задираю фартук, который сам же напялил на нее минутой ранее, и скольжу пальцами под невесомую ткань рубашки.
Замечаю, как Соня стискивает кулачки, прижатые к груди, когда я касаюсь ее обнаженной кожи. Боится, должно быть, что я опять глупостей наделаю. Хоть и тянет ее ко мне очевидно, да только она, похоже, посильнее меня будет в вере своим принципам.
— Ну, привет, малыш, — шепчу не в силах остановиться. — Говорят, тебя зовут — сынок.
Усмехаюсь своей дурацкой шутке, чувствуя, как у меня от этой чертовой безысходности ком в горле встает. Как бы мне сделать их своими? Украсть? Купить?
Ловлю ладонью тычок, и снова расплываюсь в улыбке. Удивительно…
Мельком бросаю восхищенный взгляд на Соню, желая убедиться, что мне не почудилось. Успеваю заметить странный блеск в серых глазах, от которого у меня сердце замирает. И какой-то просвет надежды загорается где-то глубоко внутри.
Хмурюсь, чувствуя, что скребущий в душе вопрос не даст мне покоя, пока я его не озвучу. Эта ее реакция просто кажется странной:
— Сонь, — говорю тихо, — он ведь не мой?
— Ч-что?!
Поднимаю на нее взгляд исподлобья:
— Сын.
— Н-нет, — выдавливает, дрожа всем телом. — Нет, конечно! Да о чем вы таком говорите?! Я ведь замужем!
Пытается оттолкнуть мою руку и слезть со стола, но я не позволяю:
— Это не тот вопрос, в котором стоит делать вид, что между нами ничего не было, — строго говорю я.
— В-вы ведь предохранялись тогда, — шепчет она истерично.
Верно. Значит, она тоже помнит. А я уж понадеялся, что мог забыться…
— Бог свидетель, как я об этом жалею, — говорю, не отрывая глаз от ее лица.
Судорожно втягивает воздух, и закусывает губку. Серебристые глаза мечутся по моему лицу.
— Что вы такое говорите? — хочет злиться на меня, за то, что я снова нарушаю границы.
И она права.
— Я говорю, что вы — моя мечта, Сонь, — продолжаю я, игнорируя голос разума. — Прошу… стань моей. Ты больше никогда ни в чем нуждаться не будешь. И твой сын будет моим.