— Ты хочешь этого, да? — задал я вопрос с непредсказуемым итогом.
— Хочу, — отвечала она с придыхом. — Хочу, чтобы ты вошел в меня.
Я стащил с нее джинсы и без прелюдий пригласил к себе. Пригласил на себя. Сел на стул и притащил ее за руку. Хотел как можно быстрее ощутить ее тепло на себе. Чтобы она оседлала и села на меня своим тугим и соблазнительным телом.
Она пахла алкоголем. Пахла притупленными чувствами. А значит, Камилла делала то, чего обычно боялась. Что обычно отрицала, потому что "так нельзя". Так плохо и запретно.
— Ты хочешь, чтобы я села на тебя? Сесть на колени?
— Сядь на колени. Садись на меня, вот так… — взял я ее за бедра и нетерпеливо усадил на член.
Для начала он под ней, она трется о него от основания до обнажившейся головки. Ласкает мокрой киской по всей длине ствола. От низа до верха, от уставших в одиночестве яиц до жаждущего секса окончания.
— Без тебя я не трахалась.
— Не трахалась?
— Совсем, — говорила Камилла возле уха, и у меня мурашки были по коже. Это было так сексуально, что хотелось побыстрее насадить ее, войти поглубже. Хватит этих танцев с бубном. — Ты мой первый и единственный. И я забыла, что такое секс по-настоящему. Какой на вкус оргазм от толстого мужского начала.
— Черт, малышка… Ты меня заводишь не на шутку.
Наши губы слились в поцелуе — сочном, затяжном, горячем, как ее дыхание на мне. Я пристроил член, и моя девочка насаживалась с долей страха, заметного волнения. Но я ей помогал, придерживая ягодицы руками. Не позволяя члену сделать слишком больно после разлуки. Чтобы она не запомнила меня как ужасного любовника. Чтобы я ни говорил и что бы я ни делал после выхода из тюрьмы — причинить ей боль я мог лишь на словах.
Камилла была для меня мечтой. Неуловимым смыслом жизни. Когда она не рядом, я только и думаю, как отыскать, заполучить эту сучку. А когда она оказывается здесь, возле меня, я ее держу руками и чувствую на вкус — я просто не знаю, что еще… Чего еще хочу от этой жизни, если не быть рядом с ней. Прямо здесь. И в это мгновение.
— Господи, Марс… — дышала она, закрыв глаза от удовольствия. — Это так… глубоко…
— Хочу еще глубже, — отвечал я прямо в губы и надавливал сверху на бедра. Чтобы погрузиться в это тело больше и сильнее. Ощутить предел, из-за которого Кэм начинает дрожать и впиваться в мои плечи коготками.
— Нет…
Она упиралась в меня руками и делала движения в собственном ритме. Приподнималась и опять опускалась. Позволяла члену тереть ее изнутри, давить на клитор, изматывать. Дарить ту самую сладкую боль, от которой так хочется стонать, прикусывать губу.