Гришин с огнетушителем в руках старался погасить пламя.
– Спасайся, Саша! – крикнул Соколов, уже сознавая, что спасения нет. Он заметил зелёную долину между сопок и интенсивно заставил самолёт скользнуть на крыло, рассчитывая попасть на поляну.
Моторы он выключил. Рассекая воздух, «Кречет» со свистом низко, над самой тайгой, мчался вперёд.
Только бы хватило площадки!
«Кречет» шёл прямо на опушку леса. Не выпуская шасси, Соколов стал прижимать фюзеляж к земле, чтобы затормозить движение машины. Рванув рычаг, он на всякий случай открыл фонарь пилотской кабины.
Высокие кусты секли самолёт. Травянистая пыль поднималась к небу. Толчок о кочку, и самолёт чуть взмыл вверх; Соколов увидел канаву. Сильный удар – и всё куда-то исчезло...
* * *
Оборванная на полуслове радиограмма вызвала в штабе тревогу. Медленно двигались стрелки часов, но не удлинялась световая нить на карте. Она прервалась.
Беспрерывно звонили телефоны. Что случилось? Почему нет сообщений о перелёте? Дежурный неуверенно ссылался на технические неполадки в передатчике «Кречета».
Нина Михайловна, Катя и жена Морозова, волнуясь, прибежали в штаб.
Антонов пригласил их в отдельную комнату и, пытаясь успокоить, уверил, что связь с самолётом скоро будет восстановлена.
– Если бы это было так, – грустно сказала Соколова. – Но что-то случилось с машиной. Сердце меня ещё никогда не обманывало. Вы, может быть, смеяться надо мной будете, но я всё-таки скажу: есть какая-то связь между близкими людьми на расстоянии. По какой-то особой волне мысль передаётся от человека к человеку... Помню, как я волновалась однажды во время полёта Юрия на Сахалин. И в самом деле, тогда произошла катастрофа. Муж потом рассказывал, что, когда земля была уже совсем близко, он мысленно прощался со мной. Чудом остался жив. А сейчас я тоже чувствую, что с ним случилось что-то...
...По указанию штаба перелёта сотни радиостанций, служебных и любительских, на разных волнах шарили в эфире, пытаясь поймать позывные пропавшей машины. Но среди множества звуков в эфире не было слышно голоса «Кречета».
С сопки было видно, как в низине несёт свои мутные, илистые воды широкий Амур. С реки же, направив даже самый сильный бинокль на сопку, заросшую густым сосняком, нельзя было заметить на ней ничего особенного. Сопка как сопка, ничем не отличавшаяся от соседних, может быть, чуточку повыше. А на самом деле на ней был построен небольшой посёлок. Разлапистые деревья маскировали домики пограничной заставы. Это была настоящая горная неприступная крепость, добраться до которой можно было лишь по единственной крутой тропинке, извивающейся среди могучих стволов по противоположному от реки склону. По этой труднопроходимой тропе в солнечное июньское утро шли люди; они тянули на верёвках упирающихся, напуганных «прогулкой» трёх небольших коров. Заранее предупреждённые часовые беспрепятственно пропустили необычных гостей. Их приближение было встречено разноголосым лаем четвероногих обитателей заставы. Служебные ищейки, забыв о своём «высшем собачьем образовании», заливались как простые дворняжки. Бойцы, чистившие лошадей, выбежали из конюшен, чтобы узнать в чём дело. К ним присоединились все пограничники, свободные от наряда.