– Всё рассказал, как на духу, – закончил Кунько и, ещё раз улыбнувшись, попросил папироску. – Знаю, проверять будете – всё точно, как в аптеке. Затаскают меня теперь по допросам. Ну, ничего – всё-таки дома.
Поражённый молодой милиционер, слушая рассказ нарушителя границы, стал совсем похож на подростка.
– Почему вы до сих пор никому не рассказали правду о себе? Хочу думать, что правду.
– Кому? – пожал плечами Кунько. – Девчонкам-геологам? Я сам вышел им навстречу, сам идиотским вопросом напросился, чтобы меня задержали. Но рассказать всё тем желторотым? Или вот этому чубатому? – Кунько кивнул в сторону милиционера.
Допрос затянулся далеко за полночь. Потом майор Серёгин писал протокол и донесение, а ранним утром, когда только просыпался посёлок, он во главе отряда вышел на поиски нарушителей границы, скрывавшихся, очевидно, где-то не так уж далеко отсюда, в тайге.
Скользкий ковёр прелой листвы пружинил под ногами. Отряд направлялся к тому квадрату, отмеченному на карте, в котором, как предполагал Серёгин, должны были скитаться диверсанты. Шли по сильно пересечённой местности. Подъёмы и спуски были то пологими, то такими крутыми, что у лошадей от напряжения дрожали ноги. Широко раздув ноздри, они тяжело и прерывисто дышали. Приходилось продвигаться не по прямой, а зигзагами. При обилии бурелома это было далеко не лёгкой задачей.
Двигались днём, не рискуя идти в темноте. Сумерки, как всегда в глухом лесу, наступили рано. Вверху, сквозь густую хвою, ещё виднелись кое-где клочки бледного неба, а внизу, на земле, уже ложились ночные тени. Серёгин, скрепя сердцем, дал приказ остановиться на бивуак. Тишину леса нарушили весёлые голоса людей, предвкушавших отдых. Рассёдлывали лошадей, готовили не то поздний обед, не то ранний ужин.
Ярко разгоревшийся костёр освещал выступавшие из темноты кусты и стволы деревьев, длинной колоннадой уходившие в глубь леса и сливавшиеся там с ночным мраком.
Ветви елей, у подножия которых расположились на отдых люди, то закрывали, то открывали тёмное, усеянное звёздами небо. Оно колыхалось от жара, рождённого костром, вместе с дымом. Спасительный дым! Костёр отгонял назойливую таёжную мошкару, люди могли свободно вздохнуть, откинув с головы марлевые сетки. По вечерам тучи мошкары носились по тайге. Стоило на секунду-другую поднять сетку, чтобы затянуться дымом папиросы, как беспощадный гнус набивался в уши, нос, рот. Как потом ни отплёвывайся, на зубах долго будут хрустеть противные насекомые.
Лучше всех чувствовал себя в тайге Рекс. Здесь, в лесу, для него было настоящее приволье. Пёс бежал впереди отряда и охотился в своё удовольствие. То спугнёт белку, то поймает зайчишку, то закусит длинноносым дупелем.