– То есть Антуан пытался покормить мантикору? – Эрза не думал, что всё же способен удивляться, но профессор вынуждал его заходить всё дальше и дальше в дебри поразительного.
– Этим? – Внезапно профессор хохотнул, и звук этот прозвучал совершенно неуместно. – Возможно, он тайком слышал какие-нибудь наши разговоры, и вполне точно он ни черта не понимал в них, иначе не рискнул бы кормить этим мантикору. – Профессор презрительно щёлкнул ногтём по баночке.
Генрик посчитал себя обязанным спросить:
– А почему?
– Да потому что мы используем сливную стружку, – Скуратович поднял баночку и поднёс поближе к лицу детектива, – а это элементная! Присмотритесь внимательнее, и вы заметите, что металлический виток состоит как бы из отдельных лоскутов, частичек. Это происходит при одновременном увеличении толщины среза и уменьшении скорости резания. Здесь совершенно иная стружка…
Естественно, детектив не видел никакой разницы. Он подозревал, что стружка может оказаться веской уликой, что она обязана иметь отношение к смерти Сапожина, и последнее заявление профессора в должной мере объясняло её принадлежность к делу, но шло вразрез со всеми представлениями Генрика. Вчера он жаждал найти ответы на вопросы, сегодня – получил желаемое и не знал, как его интерпретировать. Создавалось впечатление, что получившаяся разгадка намного страннее исходной загадки.
Эрза беспомощно сполз по стулу, не обращая внимания на задравшийся свитер. На глаза ему попался детский рисунок улитки, заигравший новыми красками и заставившийся задуматься над тем, а точно ли улитку собирался изобразить автор.
Профессор прокашлялся:
– А теперь, когда я посвящён в подробности вашей истории, а вы немного ознакомились с предметом моих исследований, я могу попытаться примерно описать то, как развивались события последних двух дней. – Скуратович потирал ладони и хмурил брови, отчего морщины пробегали по его старому лицу. – Однозначно Сапожин ночью с субботы на воскресение проник на территорию отдела, уж не знаю, какими средствами он для этого воспользовался. Мне представляется, что он имел вполне конкретную цель – вынести отсюда один из образцов проекта «Мантикора», об этом свидетельствует наличие в его квартире переносного холодильника и лужа воды, обнаруженная мною сегодня утром. Известно ему было и про стружку, раз он успел ею запастись. Он пробрался в лабораторию, взял один из сосудов, спрятал в сумке и вынес. Утром он ожидал гостей, которые должны были забрать у него образец, но, видимо, любопытство пересилило, поэтому он извлёк мантикору и принялся кормить её стружкой, абсолютно не представляя, к каким последствия может привести это действие. Он активировал её, держа в руках, и она моментально стала выделять кислоту, любой бы в таком случае стал биться в истерике и разбрасывать вокруг себя вещи. Не стоит забывать, что человек сам по себе выделяет достаточное количество тепла, мантикора отреагировала на него как привыкла – потянулась к нему. – Профессор снова поднял ладонь левой руки, демонстрируя ожог. – Я вполне отчётливо представляю воздействие кислоты на организм, поэтому отказался от просмотра вашей последней фотографии, мне не хотелось видеть, во что превратился этот человек. Вряд ли его можно было спасти, даже если бы те, кто вломились в квартиру, оказали бы ему первую помощь, но их интересовало другое. Они забрали образец, ведь не могли допустить того, чтобы он достался кому-то иному. Очевидно, и весьма прискорбно, но они явно имели представление о мантикорах, раз им удалось вынести образец. Они быстро смотались оттуда, чтобы не попасть под подозрение. Ни о каком убийстве речи идти не может, перед нами парадоксальный и не имеющий аналогов случай непредумышленного самоубийства.