А мне какая роль отведена? Тёплой жилетки? Не похоже, чтобы Советник Торн нуждался в утешителе, да ещё и подобном мне.
Повлиять на Алекса? И каким же образом, если в его присутствии могу лишь млеть от восторга и нежности? Я! Всегда считавшая себя сильной личностью, не способной к безумствам!
У него должны быть сотни поклонниц, а он совсем один! Даже во дворце женщин почти нет, если не считать двух кухарок, парочки замшелых придворных тёток и Зоуис, которой мужчины даром не нужны.
Впрочем, такая ли это беда, если только дядя не имеет далеко идущих планов политических союзов? Например, с мятежными герцогами. Есть у них дочери? Откуда я знаю? У Левела, вроде, сыновья, у Орсейна… вообще никого. Кажись… Точнее не могу сказать. Но раз присутствия Алекса не выносит ни одна женщина, брак отпадает, даже чисто номинальный. Уже пробовали.
* * *
Зоуис уплетала печенье и с увлечением рассказывала историю Аннет – мачехи Алекса, принцессы, изначально предназначенной ему в жёны (могу даже с уверенностью предположить, кто пытался устроить этот брак!), но бросившей его чуть ли не у алтаря по всё той же таинственной причине и вышедшей-таки замуж, но за старого короля – тут проблем не было. И государство таким образом обрело новую провинцию – Гор-Айленд и ещё одну разбитую жизнь.
Я сидела на своей широкой мягчайшей кровати, обхватив колени руками в любимой позе для размышлений, слушала, думала и вдруг ощутила странное беспокойство, похожее на состояние тягучего сна, когда хочешь проснуться, а никак не получается. Что-то происходило примерно в миле отсюда, в стороне, где как уже знала, располагались покои Алекса. Один из двух аурических рисунков узнала. Мари! Моя юная попутчица, белошвейка Мари – я ж совсем про неё забыла! И теперь она ощущала такое счастье, такое блаженство, что я просто остолбенела. Она и заколдованный принц?!…
Картины, где самая невинная представляла бросающуюся из окна девушку, сменялись в моих мыслях одна за другой, пока, спрыгнув с постели, нашаривала пеньюар и туфли.
«Куда вы?!» – Зоуис быстренько дожевала последнее печенье и помогла мне одеться.
«Я должна! … Не жди меня!»
И понеслась бегом через парк, лишь краем сознания отметив, что всё равно не успею, да и что смогу сделать в подобной ситуации? Сердце колотилось, я задыхалась, но мчалась, не останавливаясь. Где могла, срезала путь, бежала по росным травам. Подол пеньюара намок и потяжелел, а сама себе в торопливости я напоминала растрёпанную белую птицу.
Вот и парадный вход на половину принца.
Я остановилась в нерешительности перед дверью, украшенной затейливым орнаментом с золотой инкрустацией. Неужели крошка-белошвейка преодолела то, что не удалось никому до неё?! Не настолько она глупа, чтобы чувствовать себя равной Ему! Или тут имеет место быть чудо?.. Должна ли я войти? Должна ли вмешиваться? Только ли опасение за девчонку говорит во мне? Или – что уж греха таить, ведь чары Алекса не миновали и меня! – дело в элементарной ревности?