— Без предлога? — спросил Игнациус.
— Да, конечно.
Тогда Игнациус взял на подоконнике воздушную чашку с дутым золотистым лотосом на боку, безразлично повертел ее перед собой и — разжал пальцы.
Чашка звонко разбилась.
— Я бы хотел, чтобы тебя никогда не было, — искренне сказал он.
— Я бы тоже этого хотела, — сказала Аня.
Сеньора Валентина уже поднялась, надувая круглые хрящеватые ноздри, уже выгнула брови и уже твердо шагнула вперед, но в это время раздался грохот и возбужденные голоса в прихожей. Беспощадно отдернули шторы. Громадная тихая смежность ослепила комнату. Всхлипнув, разом заткнулся выключенный магнитофон. Замерли серые вспученные фигуры — недосогнув руки и туловища. Оказывается, Градусник, устав ждать, вернулся и дал в морду Роме Эритрину, который, не торопясь, надевал дубленку. Дал очень сильно. Но не попал. Вместо этого он залепил в цветное бра на стене и своротил его, выдернув с корнем шурупы. Эритрин не остался в долгу и ударил ботинком. Вероятно, с перепугу, не слишком разбираясь — зачем. В результате перестала существовать тумбочка под телефоном. Как единое целое. И сам телефон тоже. Поэтому — набежали. Сгрудились, словно в бане, на двух квадратных метрах. Толкались и говорили все сразу. Жека, посверкивая потной макушкой, солидно объяснял, что так не поступают. Они — у него дома. А у него дома так не поступают. В свидетели он призвал Игнациуса. Игнациус подтвердил, что так не поступают. Они — у него дома. Градусник, увидев его, попытался обнять и радостно завопил: Поехали к женщинам, Иннокентий!.. Куда ты меня притащил — козлы всякие… Я ждал, ждал — замерз… — Его с трудом оторвали и вытолкали. Потом вытолкали побледневшего Эритрина, который ни за что не хотел уходить, а очутившись ка тесной площадке, немедленно устремился по лестнице. Но не вниз, как положено, а вверх, к чердаку.
— Пошли домой, — не разжимая презрительных губ, сказала сеньора Валентина.
Она была уверена, что все это подстроил Игнациус. Причем — специально.
— Сейчас, — ответил он. Не обращая ни на кого внимания, очень быстро и крепко взял Аню за плечи. Она была теплая. И готовая, вероятно, на все. Вытекал белый пар из форточки. — Я тебя найду, я обязательно разыщу тебя, ты, пожалуйста, не торопись, не решай ничего — сию же минуту…
— Только громче стучи, там звонок не работает, — терпеливо сказала Аня.
Жека тут же уверенно оттеснил ее:
— Собирайтесь, собирайтесь, ребята…
Между тем Валентина уже извлекла откуда-то Пончика, разрисованного чернилами. Как индеец — в вихрастом налепленном пухе. Они все-таки разодрали подушку. Пончик ныл, что еще очень рано и что надо бы еще поиграть — хоть чуток. А сеньора Валентина пихала его и шипела, явно сдерживаясь при посторонних. Зато Эмма не сдерживалась — всадила здоровую оплеуху, и обиженный Ботулин заревел, как стадо диких слонов.