– Разрешили.
– Если врёшь, никогда тебя больше не возьму – Потом он смягчился – Ну ладно, залезай, к вечеру будешь дома, но не смей царапать сиденья. Сорейн восторженно взвизгнула, подпрыгнула на месте и её коричневые волосы, словно миллионы брызг из фонтана, разлетелись в разные стороны
– Привет, дядя, Асет, ты едешь с дедушкой, что бы что-нибудь взломать? Я могу помочь. – В присутствии Сорейн, Асет старался свести свой воровской сленг к минимуму, но один раз при ней сказал, что обычно ездит с Ривальдом, когда тому надо что-нибудь сломать, тогда они немного поссорились, и слова были не самые приятные. Сорейн так это понравилось и запомнилось, что теперь она всегда при его виде спрашивала про это.
– Да, Соринка, твоему дедушке надо сломать дверь, дверь в башню
– В башню, которая играет музыку? Так мне сказал папа, башня играет, а в приёмнике слышно, а если башня не играет, то приёмник шипит. – Асет изумлённо посмотрел на Ривальда, тот самодовольно улыбнулся и кивнул ему, что означало «Да, она знает»
– Да, в ту башню, запрём, зайдём, то есть, и посмотрим, кто играет музыку. Не играет, а включает, играть сложно слишком, да и инструментов нет. Сорейн повернулась к дедушке и спросила
– Дедушка, а ты поучишь меня стрелять, потом? Ты говорил, что можно научиться всему, если стараться.
– А ты тренировалась писать левой рукой? – Ривальд круто свернул влево
– Да, хочешь, покажу, у нас только бумаги нет, но я нашла склад и там её много. – Ривальд видел, как Сорейн хочет научиться стрелять, и учил её этому, однако в то же время он не хотел, что бы она пошла по его стопам
– Достань бумагу из бардачка, пожалуйста – попросил он Асета, тот достал бумагу, тот самый рисунок, который нарисовал Рэндельф, затем он подал рисунок ей, предварительно перевернув. Ривальд попросил её написать несколько фраз, сначала левой, потом правой рукой, Асет сидел и удивлялся, он всю жизнь писал, как куролапый, не смотря на курсы, на которые его отправляли, потому что считали это дефектом, а эта маленькая девчонка, писала обеими руками, так у неё ещё и получалось лучше, чем у него ведущей рукой.
– Ладно, поучу тебя, маленькая пиявка, – сказал Ривальд, потом сам скомкал листок и засунул в водительскую дверь – А сейчас дядя Асет расскажет о том, как они брали банк. – Сорейн аж запрыгала на своём месте от радости. Ей почему-то нравились не сказки, а рассказы из жизни и самое почётное место занимали рассказы Асета, про то, как они вместе с братвой, взяли банк. Особенно ей нравилось то, как Асет рассказывал, потому что если он начинал, то сам словно снова проживал тот день, а в тот день, он, конечно, волновался за исход операции и говорил очень выразительно. Он рассказывал, а Ривальд вёл машину, а Сорейн слушала, и никто не прерывал этой особенной, может даже семейной атмосферы, всё словно замерло вокруг них троих.