– Задай его картины в интернете, после урока, а ещё лучше дома, не удивительно, что ей нравятся картины людей, которые вполне могли нарисовать два треугольника на ножках, а потом продать сей шедевр.
– Два треугольника, серьёзно? – Азар чуть не рассмеялся в голос – А я-то думал, что у нас только квадрат, а оказывается это уже позади, у нас есть новый уровень, пора заделываться художником и нарисовать кружочек, до такого ещё никто не доходил, зуб даю. – Даня быстро повернулся к своей работе, где уже начало появляться нечто похожее на реальное дерево, Азар тоже развернулся к своей и обнаружил там каракулю, что одиноко торчала из зелёной линии, которая изображала землю.
В своих работах он обычно рисовал небо, то есть закрашивал всё пустое пространство голубым, а в углу рисовал солнце, которое обычно изображалось жёлтым кругом с энным количеством палочек того же цвета. Когда одноклассники спрашивали его что это, он обычно отвечал
– Детский сад солнышко, рулит! – Ну или что-нибудь типа того. В этот же раз небо показалось Азару уж слишком пустым, поэтому он начал думать, чем его дополнить, что бы солнышку там было не скучно
– Грозовая туча была, облако было, листья были, птицы…
– Птиц не было, точно, нарисую каких-нибудь чаек помоешных, а если повезёт ещё и мусорного голубя можно будет запечатлеть – у «великого художника» от слова худо, не на шутку разыгралось воображение и он с этими сияющими мыслями, он вывел пять клиньев в углу листа. Четыре серых клинышка были отчасти похожи на птиц, ну это конечно, если учесть расстояние до них. Зато пятая птица была знатной, он сам-то не понял, каким образом её голова превратилась в ярко выраженный утюг, причём не обычный, а самый, что не наесть первобытный, такой который весит тонну и по размеру не уступает палице Геракла.
Зинаида Георгиевна сию секунду заинтересовалась тем, что он там так оживлённо рисует и, не смотря на неповоротливость, достаточно быстро оказалась около его парты и спросила
– А это что? – И указала на импровизированную птицу, которая должна была стать предводителем пернатого отряда.
– Это птицы, – сказал Азар и пририсовал этому чудовищу маленький красный клювик. От этого Зинаида Георгиевна начала немного трястись, сотрясая и всю парту. Только через несколько секунд Азар понял, что она смеётся, смеётся над его работой. Да птица была никудышная, но были индивидуумы, которые рисовали две палки и говорили, что это стол, это ведь смеха не вызывало, а тут просто прилюдное осмеяние.
– Ну, кто так рисует, дети!? – И она с превосходством и подобострастием в голосе подняла рисунок на всеобщее смотрение, кто-то хихикнул, но точно не из-за рисунка, а скорее из-за её выходки, глупой и не уважительной. – Смотри, – начала она, снова возвращая работу на место. – Надо сделать вот такое лёгкое движение рукой и голова птицы готова, повезло, ты тут ещё не сильно набедокурил, исправить можно. – После сего лёгкого движения Азар понял, что она не только шизик, так ещё и слепая. Из доисторического утюга птица преобразилась в доисторическую кочергу, которой явно часа три к ряду забивали гвозди. На него нахлынула дикая злость, и понятно почему, учитель сам ничего не умеет, а пытается учить других.