Капитан крикнул в даль, в солнце:
- Машину!
Заурчал мотор.
Астафьев пошел вперед. Генерал взял его под руку.
- Завтра начнется разборка остатков. Если обнаружится еще что-то, вас немедленно известят.
- Жаль. Как все-таки жаль, - сказал Астафьев.
- И потом, профессор... Сообщений в газетах, вероятно, не будет. Если мы сообщим, то придется допустить к аппарату зарубежных специалистов, в том числе американцев. А они этого не сделали.
- Нелепо. Все нелепо, - сказал Астафьев.
Полковник и Воронец шли сзади. Полковник внимательно смотрел под ноги.
- Что теперь будет, - вздохнул Воронец как бы про себя.
Полковник несколько помолчал, а потом сказал:
- Ничего не будет.
- Совсем ничего? - спросил Воронец.
- Совсем.
Глаза их встретились. Воронец приятно улыбнулся.
- Я понял вас - правильно.
Потом они долго ехали обратно. Солнце поднялось в зенит и стояло, как приклеенное. Медленный густой, знойный ветер лизал траву. Трава пошла волнами.
Всю дорогу молчали. Только когда вездеход остановился перед казармами, Астафьев, вылезая, негромко спросил генерала:
- Как вы думаете, они еще прилетят?
Генерал лишь прищурился, а полковник, обернувшись с переднего сиденья, ответил:
- Я бы на их месте не рискнул.