– Максим, душ свободен, постарайся не брызгать водой по сторонам, – как бы невзначай оборонила она, плавно передвигаясь в полной гармонии с соблазнительным бюстом, я кивнул головой в знак согласия и пошёл освежиться. После душа на столе меня ждала бутылка вина, фрукты и сыр.
– Это для натюрморта? – спросил я, прикидываясь дурачком.
– Нет, это для нас, пока мы не сдохли, подобно фазанам, что ты малюешь по утрам, – у неё всегда был неотразимый юмор и аппетитные бледно-розовые губы бантиком.
Отыскав в кармане сигареты, я закурил, пуская дым кольцами, она же начала рассказывать мне, как сложно писать контрастные натюрморты.
В постели, где мы очутились, когда начало темнеть, она оказалась довольно-таки проворной, чего я абсолютно от неё не ожидал. Большая ценительница древнеиндийской любви, то она сверху, то я, а на коленно-локтевой позе вдруг стала так визжать и покрикивать, что разбудила соседей справа, которые не преминули постучаться в стену, слева смеялись. Продолжая двигаться в набранном уже такте, она не могла не удержаться, чтобы не назвать свою соседку стервой и продажной девкой, от чего за стеной снова засмеялись, но Жаклин уже было не остановить. От этой весьма экзотичной перебранки и вида на её широкую спину с тату на пояснице в виде красного банта, я как-то обмяк, и не только я, день был трудный, и уставший свалился на спину. Теперь она уже просто орала на соседку, что этого ей никогда не простит и завтра утром у неё на столе будет её натюрморт с дохлым фазаном и грушами и бананом в одном месте. Я постарался её успокоить, поглаживая по мягкому боку, но тут же был отвергнут ударом локтя в живот. Подождав, когда она мирно засопит, я закрыл глаза, пытаясь заснуть. Весь день прокручивался у меня в голове разговор с Агатой, исчезновение Сесилии, жаркие объятия Жаклин, заснуть в тот день удалось только под утро.
Так длилось всю неделю, вплоть до понедельника, никакого подходящего жилья мы, конечно, не нашли, студенческий сезон был в самом разгаре, и я стал всё чаще задумываться о возвращении домой. Мои горы, поля, леса звали меня всё сильнее, я слышал их манящий зов, и не оставалось больше сил этому противиться, я себя всего исчерпал, до последней капли, в один прекрасный миг остался без любви и крыши над головой. Каждый день картины безмятежного детства всплывали одна за другой в моём усталом воображении – Агата и я купаемся на речке, собираем малину в лесу, рассвет над полем, покрытым цветами, осколок стекла в её сумке, первый поцелуй, её невинные объятия на чердаке дачи, письма каждую неделю.