Но сейчас и тут не хотелось сидеть. Пощёлкав кнопку настольной лампы и посмотрев на своё грустное отражение в темнеющем окне, Алек достал из ящика наушники и подключил их к телефону. Хотелось отвлечься, но разомлевший от алкоголя мозг отказывался на чём-то концентрироваться и всё время уплывал в сторонние размышления. Приходилось отматывать видео назад, чтобы понять, что происходило последние пару минут.
В итоге Алек снял наушники и стал нарезать круги по кухне, потихоньку жуя наструганную колбасу и сыр. Пить расхотелось окончательно, и бокал был забыт на подоконнике: выливать было жалко, вино стоило не малых денег.
– А могло всё быть по-другому, – он скрутил сыр с колбасой в рулетик и запихнул целиком в рот. Запрыгнув на столешницу рядом с раковиной привычно представил, что сидит на интервью у какого-нибудь известного журналиста. Интересно было так иногда прогонять вслух все накопившиеся мысли. – Если б отец тогда не стал меня продавать в этот брак с Иво, я бы сейчас совсем другой жизнью жил, – парень усмехнулся. – Ведь с тех пор прошло-то всего полгода. Или меньше даже? Не буду сейчас считать, не важно. Прошло полгода, а будто уже пару лет это всё длится, – парень пожал плечами, смотря на кухонный стул и пытаясь представить там человека. – С Иво я не был счастлив. С Виславом, похоже, тоже не буду. А может и буду. Не знаю, мне иногда кажется, что я его люблю, но, когда думаю о том, что всю жизнь буду жить с его семьёй, мне становится жутко. Он взрослый слишком для меня. А может я и просто накручиваю себя, не знаю. Иногда пытаюсь себе представить, с кем бы мог быть счастлив, но не могу. И один быть тоже не хочу. Одному быть страшно, – парень помолчал, кусая губу, а после вздрогнул. – Могу я думать, что люблю его, потому что мне страшно, что я могу остаться один? – парень обнял себя руками, словно пытаясь защитить от этих всех мыслей. – Может, поехать на недельку к дедушке? Посмотреть, как буду себя чувствовать, подумать, – парень спрыгнул со столешницы и прошёлся до окна. Даже сейчас, когда в вечернем сумраке то тут, то там загорались окошки невысоких многоквартирных домов, было видно, что Польша очень отличается от родной Италии. Всё здесь было по-другому, и это жутко угнетало. Казалось, Алек не только не принёс с собой частичку этого южного тепла и солнца, а ещё и растерял всё, что в нём было.
Попинал носком тапочка плинтус и облокотился на широкий подоконник. Стены в доме были толстые, так что на подоконниках можно было спокойно сидеть. В солнечные дни парень так и делал: брал с собой очередную игрушку и садился на подоконник пришить очередную пуговку или лапу. Рядом любил устроиться Яша, который оказался очень ласковым и тактильным ребёнком. Вислав говорил что юный альфа довольно характерный, это упорно утверждали и дедушки, которые скорее хотели видеть в нём это. На самом же деле мальчик был больше в отца, довольно мягкий и добрый. Просто окружающие хотели вырастить из него альфу, похожего на Иво, под стать семейным традициям. А в Алеке Яша явно почувствовал родственную душу и открылся ему с другой стороны. Поэтому они много времени проводили вместе. Могли вместе читать или смотреть что-то, могли делать каждый своё, но рядом, бок о бок.