– Чего так? Тебе ж самое время как раз закупаться всякими шмотками и щеголять перед сверстниками.
– Ну, я не любитель особо наряжаться, не понимаю смысла в этом. Мне как-то больше импонирует макияж.
– А чего до сих пор не красился ни разу? Я всё жду и жду, когда покрасуешься, а ты – ничего.
– Ну, – с сомнением начал Алексо, – я же очень ярко крашусь…
– А, ну да, ну да, забыл, что я же старпёр, для которого просто стрелки нарисовать – это уже похабщина и непотребщина! Куда уж мне за молодёжной модой угнаться! – усмехнулся мужчина и опустил глаза, почувствовав чужие пальцы на бедре.
– Я не считаю тебя старомодным. Просто отца, например, это жутко бесит.
– Помню, ты говорил, да. Но я ведь не запрещаю тебе этого.
– Ну, я не знаю…
– Хорошо, Алек, давай закроем эту тему раз и навсегда на одной простой мысли: я прекрасно понимаю, что ты очень молод, и тебе нужно самовыражение. И я буду позволять тебе его в полной мере, пока ты не будешь переступать рамки приличия. Если будут особые мероприятия, на которых тебе необходимо будет выглядеть максимально формально, я буду тебе говорить об этом. Но это будет редко. В остальном я тебя не ограничиваю. Ты меня понял, милый?
Парень смущённо кивнул, потупив глаза. А в душе хотелось во что бы то ни стало испытать терпение мужчины. Где та грань, которую нельзя переступать? Хотелось её нащупать и переступить. Хотя бы разок.
С одной стороны, омега прекрасно понимал, что так пользоваться добротой человека, который и без того позволял неожиданно много – сущее свинство, но с другой, очень хотелось хоть разок дать себе эту непозволительную вседозволенность.
– Отомри, – усмехнулся мужчина, увидев, что парень ушёл глубоко в свои мысли и ничего вокруг себя не замечал, – приехали, – он заглушил мотор и вышел, окидывая взглядом трёхэтажный дом на шесть квартир и с довольным видом потягиваясь.
– Ну что, молодожёны, как жизнь семейная идёт? – старший альфа стоял с довольным видом в коридоре, сложив руки на груди, а муж хлопотал в коридоре, пытаясь одновременно найти тапочки, повесить куртку и что-то спросить сразу обоих гостей. – Милый, я прошу тебя, не мозоль глаза, успокойся, – вздохнул Кассио, закатив глаза. Эта гиперхозяйственность омеги порой очень раздражала супруга.
– Действительно, пап, я будто ничего тут не знаю. Уж сориентируюсь в родном доме-то.
Энрике со вздохом кивнул и удалился на кухню накрывать на стол. Слишком он любил обо всех заботиться, не всегда понимая, что эта забота уже начинает мешать.
Иво же с Кассио переместились в гостиную-столовую вести свои серьёзные разговоры, а юноша скрылся у себя в комнате.