— Как же ты низко пала! — восклицает та девчонка из кресла, что остался на вилле. — До чего ты докатилась, если катаешься на мотоцикле с каким-то пенсионером.
— Это только до той поры, как окажусь в Анталии! — бормочу я, оглядываясь по сторонам в поисках своего фантома. Но вместо него натыкаюсь на другие… Хотя это вовсе и фантомы. Это знакомые всё лица.
Впереди вышагивает жилистый брюнет, в котором без труда угадывается виновник той заварухи в отеле. Напоминанием о ней служит фингал, различимый даже издалека.
Следом, покачивая бёдрами, плывёт дерзко декольтированная блондинка.
Ната! Собственной персоной. А ведь кто-то должен был уже вернуться в столицу нашей Родины!
Замыкает цепочку купидончик с льняными кудрями и впадинкой на подбородке, которая в будущем сведёт с ума не одну девчонку. При виде Тихона моя злость на мамашу, проигнорировавшую заключительный пункт нашего договора, улетучивается.
Пожалуй, не стоит строго судить женщину, которая, получив причитающуюся за инсценировку сумму, приняла решение заказать себе ещё одну порцию лета в более фешенебельном отеле. В конце концов главное условие выполнено: детский труп наличествовал. И материнский плач по мёртвому дитя тоже вышел натуральный.
— Мам, вода тёплая! — кричит дискантом пробующий ножкой воду маленький наследник господина Лео.
— Эй, Мариам! Ты ещё здесь? — Шутливо машет перед моим лицом Мустафа.
— Прости, задумалась!
И тут начинается моё погружение. В настоящий сон. С картинками. И судя по ним, это русский Север. Когда-то давным-давно, когда мой отец и помышлял о бизнесе, наша семья жила там. Двинск! Вот название города. Туда приходила зима — с ледяным хрусталём на крышах и морозной живописью на окнах.
Манюся забирается на широченный подоконник, чтобы рассмотреть эти дары. Её пальчик водит по причудливым узорам, когда над ухом слышится:
— Гюнешим! Открой глаза!
Надо мной склоняется обветренное лицо байкера. Он барабанит пальцем по циферблату наручных часов. Пора возвращаться домой.
Я взгромождаюсь на заднее сиденье, обнимаю его за талию и ощущаю вкус тающей во рту сосульки.
Как хорошо, что есть сны!
В них Мариам можно сесть на самолёт, и тень, отбрасываемая его крылом, будет следовать за нею весь полёт. Чтобы позже при посадке воссоединиться с оригиналом.
Что сделает она, когда сойдёт с трапа? Пойдёт искать сосульки.
Если они ещё остались в том городе.
Главное, чтоб там не было ни одной виллы.
А на следующий день, проснувшись поутру, задаст себе вопрос… Ну, вы догадываетесь:
— Манюся! Марья! Мариам! Ты ещё здесь?