Когда я, наконец, разгибаю спину, на входе возникает фигура Фуркана. Его насупленное лицо свидетельствует: со свиданием вышла неувязочка. Но вникнуть в детали нет никакой возможности: передо мной снова возникает господин Лео.
— Я должен подняться в номер 16. Будьте так любезны, вызовите лифт.
— Но, господин Нэйхин, может будет лучше… — Господин Лео не даёт договорить, и по его мимике становится понятно: лучше ему не перечить. К тому же на лице Фуркана появляется столь не свойственное ему просительное выражение. В ответ адресуется безмолвное послание: «С тебя причитается!»
Взяв свою сумку и выйдя из-за стойки, я беру господина Лео под руку. Его предплечье — бугристое и твёрдое. Ясное дело, это результат не массажа, а собственных усилий.
В ожидании лифта, оглядываюсь на своего сменщика. Так и есть! Красавчик уже погрузился в свой телефон.
Лифт доставляет нас к месту назначение в мгновение ока. Гораздо больше времени занимает путь к номеру. Что делать, приходится взять на себя роль проводника. Но право заявить о нашем визите предоставляю мужчине. Тот сгибает длинные холёные пальцы и деликатно стучит. А я жду, переминаясь с ноги на ногу. Как только нам отворят, я оставлю его наедине с постоялицей. После того, как никакого отклика не следует, мужчина с натугой разворачивает ко мне свой торс. «Как железный дровосек!» — приходит ко мне сравнение из любимой в детстве сказки. Я стараюсь вложить в свой ответный взгляд как можно больше ободрения. Но по правде, больше всего хотелось бы вернуться в холл, распрощаться с Фурканом и двинуть к себе на квартиру.
Я даже лифта не буду ждать!
Господин Лео более решительно прикладывается к двери. Этот стук трудно не услышать. Если, конечно, внутри кто-то есть.
Тут только до меня доходит, что Муса, поднявшийся, как я полагаю, на второй этаж, более в холле не появлялся.
Терпение господина Лео иссякает. Его пальцы тянутся к ручке. И она поддаётся! Более того — между дверным полотном и коробкой растёт зазор. Путь свободен! И тут господин Лео делает приглашающий жест. На что с моей стороны должно последовать возражение: «Сами разбирайтесь с вашими запропавшими сотрудниками!» Но вместе этого я перешагиваю порог. Перед нами крохотная прихожая, в которой с трудом разойдутся двое. Поэтому поневоле приходится сделать ещё на несколько шагов. В ноздри ударяет запахи алкоголя, дезодоранта и пота. Голосов не слышно. Только учащённое дыхание моего спутника.
— Есть кто-нибудь? — возвышаю я голос. Вопрос остаётся без ответа.
Двигаюсь далее — никаких признаков присутствия телохранителя. На банкетке — ворох детской одежды. На трюмо — баночки с дамскими снадобьями. Верхнее освещение выключено, но горит бра над кроватью. А на ней — ребёнок. Тот самый купидончик, что отличается крепким сном. Он лежит на боку. Ножки и ручки вытянуты. Пальчики сжимают игрушку. Не то собачка, не то заяц. На одной ступне — носок, другая — голенькая.