Хворостинин, поздний вечер 7 сентября 1910 года, среда
Проснулся Славка как раз ко времени, когда стражник, проходя по коридору, потребовал погасить свечи.
«Отбой. Арестантам пора баиньки, а я только глаза продрал. Спать вроде не хочется…»
По уже опробованной схеме он еле слышно прошептал соседу:
— Мой черед, поспи.
Тот вроде никак не показал, что услышал и понял, но Славка не стал этим заморачиваться.
Спать особо не хотелось, да и тревожно отчего-то на душе, муторно. Уже вторая ночь в тюрьме, «однако это становится тенденцией…» грустно пошутил он над собой. Попробовал отвлечься размышлениями, но не получилось. Вот и сидел, прижавшись к стене, бездумно глядя в темноту. От безнадеги начал вспоминать всё, что случилось с ними с момента попадания в прошлое. Главная его ошибка — то, что в одиночку ушел гулять, поддавшись своей беспокойной натуре. Но тогда бы он не увидел Варвару. И тут вопрос, что важнее. Девушка ведь волшебно прекрасна. Одна на весь белый свет. Так что можно и помучиться немного ради такого случая.
Перед его мысленным взором проявился необычайно живой образ Вари, которая, сначала улыбнувшись, затем нахмурилась, словно призывая его к вниманию.
Он внутренне встряхнулся, разом позабыв о чудесном видении, и прислушался. И правда, от ближней к оконцу стены раздался какой-то шорох. Само по себе это ничего не значило, мало ли, захотелось человеку отлить или просто кто-то крутится во сне, вот только, если ты хочешь жить и сейчас твоя очередь быть на страже, лучше все принимать всерьез.
Темень вокруг царила, хоть глаз коли. Славка, поднеся ладонь к лицу, так и не смог ее разглядеть, пока для проверки не коснулся пальцами собственного носа. Деревянные полы в камере — удобный метод сигнализации. Поднявшиеся впотьмах люди, а судя по шорохам, там явно их имелось несколько, хоть и старались двигаться бесшумно, время от времени шумели. Потом он расслышал и еле слышные голоса.
«Допустим, кто-то хочет сходить до параши, но зачем ему так тихариться? А совместные походы до ведра и вовсе бред. Не дети ж тут малые собрались, которым надо, чтобы взрослые за ручку до туалета отвели, потому что они темноты боятся. Нет, пора напарника будить». Придя к такому выводу, Вяче тихонько ткнул безымянного рабочего локтем в бок и по его осторожному движению скорее догадался, чем уразумел, что тот проснулся.
Тихонько, стараясь не издать ни единого звука, он подтянул колени к себе. Дожидаясь атаки, он принялся лихорадочно соображать:
«Если мне собрались устроить темную или, того хлеще, зарезать, то сидя на шконке у меня вариантов мало. Особенно учитывая, что лежу с края, значит, могут обойти с двух сторон. Если с первого удара не достанут, кучей навалятся и все равно забьют. Надо сваливать отсюда».