— Да нет, что вы, сударь! — Спохватился Оснецкий, почуяв выгодного пассажира. — Коляска, что надо. Мягкая на ход. Каждый день смазываю. Вот смотрите! — Он попрыгал на козлах. Коляска действительно не скрипела. — У меня же диваны, а не сиденья! Колесы на резиновом ходу!
— Это верно, экипаж у тебя, голубчик, первосортный. А знаешь ли ты, где улица Солонцовая находится?
— Как не знать, не извольте беспокоиться, доставлю в лучшем виде. Да только ж это далече будет. Рупь, не меньше, почитай.
— Хорошо. Я не жадный. — Артём достал трешку и показал её извозчику. — Получишь, если повезёшь по короткой дороге. С ветерком.
— Эт мы завсегда, барин. — Уже веселее отозвался лихач.
Артём закинул мешки в коляску, затем сел сам. Яшка легко встряхнул вожжи. Пролётка тронулась. Ехать было действительно одно удовольствие. Мягкое бархатное сиденье, удобная спинка, обшитая тканью. Подрессоренный ход съедал неровности, несмотря на скрытые широкими фанерными крыльями спицованные деревянные «скаты» с дутыми белыми шинами. "Не то чтобы "Волга", но и не "Газ-66", — подумалось Артёму. Всю дорогу он тщательно следил за движениями кучера, стараясь запомнить их на будущее, однако, и про дорогу тоже не забывал.
— Эй, кучер, ты зачем со Скорбященской свернул? Сдаётся, решил ты меня кругами покатать. Ну, дак, тогда за моё время потраченное получишь лишь целковый. — Артём потихоньку входил в роль богача.
— Да Бог с Вами, барин! Она уж больно разбита опосля дождей. Лучше ехать по Госпитальной. Может, покуда мимо проезжаем, барин захочет развлечься? Я тут как раз недалече место знаю. Девки — ну просто кровь с молоком. У меня ить и карточки есть с ими. Вот. — Он ловко вытянул из-за пазухи пачку небольших фотографий и, обернувшись, сунул в руки донельзя удивленного такой внезапной настойчивостью, Торопова.
Тёма перебрал фотокарточки, на которых в самых фривольных для тех пуританских, в сравнении с девяностыми годами, времен, стояли, лежали и сидели плотные, щекастые девицы в странных и даже каких-то не романтических нарядах: корсетах, кружевах, панталонах, туфлях и чулках, с прическами и шляпами.
А больше всего позабавили его корявые позы, напоминающие скорее борцов на отдыхе или просто неумелых актрис, пытающихся изобразить нечто эдакое, жеманно-сладострастное, на их собственный взгляд и манер…
И все же, несмотря на всю неуместность и странность происходящего, Артем на миг ощутил, что оно как бы и неплохо. Монахом он точно себя не считал. Но только не с проститутками. К ним у него прочно выработалось чувство брезгливости пополам с отвращением. Ведь ещё на срочной службе к ним в часть по ночам довольно часто приходили «ночные бабочки», предлагая всем желающим незадорого удовлетворить свои сексуальные запросы.