Место драки стремительно обрастало зеваками. Неподалеку послышались какие-то пронзительные свистки, впрочем, на публику, глазеющую на бесплатное развлечение, тревожные сигналы не произвели ни малейшего эффекта.
На этот раз Вяче отступил на пару шагов, а потом, подловив противника, качнул в сторону и пробил обутой в сапог ногой по голени наседающего медведем агрессора. Удар вышел сильным и точным. Кучер упал на колени как подкошенный, его лицо перекосила дикая гримаса боли. Но сдаваться он и теперь, получив столько урона, не собирался и пусть не без труда, но принялся снова подниматься. Славка собирался уже прописать еще один удар с ноги в голову осатаневшего и отказывающегося признавать поражение драчуна, но тут к противнику подоспела подмога.
Двое извозчиков, как раз проезжавших по улице и со своих облучков отлично видевших все происходящее, поспешили на помощь товарищу. Как и в бандитские девяностые, в начале двадцатого между «бомбил» всегда срабатывал принцип взаимовыручки и своего рода артельной корпоративности.
Один из них — коренастый и капитально заросший кустистой рыжей бородой заслонил товарища, с разгону сильно толкнув двумя руками Вяче в бок. А второй принялся помогать поверженному «коллеге» подняться. Дальше стало совсем «весело». Усатый, тряхнув разбитой головой, так что по сторонам полетели кровавые брызги, выхватил нож и, ковыляя, пошел на не готового к такому обороту хронопопаданца.
С тремя драться не имело ни единого шанса на успех и, значит, наступало время «приема номер два» — бегства. Вот только куда? Вокруг толпа, которая при виде ножа в руке извозчика замерла в предвкушении кровопролития. Пока Славка развернется, пока протолкнется сквозь плотные ряды зевак, его достанут в спину, тут и сомнений не оставалось, слишком уж сосредоточенно и кровожадно выглядел темноусый «водила».
А помирать вот так — задешево, в его планы не входило. Потому он после секундного колебания обнажил свою, только утром приобретенную финку. А сам горько пожалел, что не взял верный «Маузер», который сегодня уже здорово выручил на берегу Иртыша.
Извозчики стали обходить его с боков, оставив главную роль в предстоящей драме зачинщику побоища. Вид острой стали в руке противника притормозил новоявленных «помощников», но никак не повлиял на него самого. Изрядно избитому, с окровавленной и заплывающей от отека физиономией, казалось, ему все равно, пусть даже в руках врага появился бы и огнестрел. Злоба, жажда крови и ненависть совершенно затуманили его рассудок, превратив лихача в машину убийства.