Внезапно с покоев роженицы появилась горничная Маргарет, она окликнула мятущегося главу клана:
— Сэр Дункан! Беда! — всхлипывала она.
Дункан вскинул голову на зов:
— Только не говори…
— Ребёночек слабый родился! Госпожа в беспамятстве! Слаба! Ой, как слаба! Как свечка тает! — продолжала горевать горничная, заламывая руки.
Дункан, мотая головой, приподнялся со своего места, казалось, тело его не слушается. Движения были нечёткими, усталыми.
— Не оставляй её! — скомандовал он служанке. А, словно в никуда, добавил:
— Я навстречу Иэгэну! Это последний шанс для Маргарет!
Он не посмел взглянуть на Джессику. Шатаясь от усталости и волнения, глава клана Маккоулов скрылся из зала.
Глава 42. Жемчужина Маккоулов
Очередное мартовское утро во владения Крейгмиллара ворвалось щебетаньем птиц, ароматом первых весенних цветов и тёплыми лучами солнца. Дункана оно застало спящим в том же главном тёмном зале, за столом, где он простился накануне вечером с Джессикой. Он встретил Иэгэна и Нормину на полпути и своей дурной вестью заставил монаха поторопиться в крепость.
Повитуха, что приняла роды у Маргарет, не пускала до их приезда никого к родильнице и её младенцу. Отправляла всех спать, успокаивая, что самое страшное уже позади. Но когда на пороге появились глава клана и Иэгэн, женщина торжественно передала свой пост прибывшему монаху-целителю и откланялась.
Маргарет, действительно, была плоха, почти не приходила в себя. Ребёнок лежал подле матери, завернутый в приготовленный для него заранее тёплый полушалок.
Горничная Маргарет поспешила доложить хозяину Крейгмиллара, который подошёл ближе к чаду, что род Маккоулов пополнился ещё на одну леди.
Дункан невольно улыбнулся и, устремив взгляд на спящую Маргарет, прошептал:
— Значит, дочь подарила ты мне, Маргарет! Благодарю! Отдыхай! Набирайся сил!
Затем он оглянул еще раз девочку, мирно посапывавшую, и едва коснулся тыльной стороной своей ладони о её розовую морщинистую щечку. Такая кроха!
Вдруг Иэгэн прервал его любование малышкой:
— Дункан, до утра времени-то осталось! Ты на ногах еле стоишь! Я здесь, сделаю всё что нужно! Ступай к себе, отоспись!
И он по-отечески стал выпроваживать его из покоев роженицы.
Так Дункан добрёл (почему и сам не знал!) до места, где расстался с Джессикой. Он сел на скамью у стола, склонил голову на скрещенные руки и заснул мертвецким сном. Последняя мысль, что мелькнула в его полусонной голове, была: «Вот я и дома!!!»
* * *
Поздним утром Лилиас нашла старшего брата в зале, спящим в такой же позе.
— Дункан! Братец, пойдём, я провожу тебя в твои покои! Что ж ты маешься?! Поди, забыл, когда сладко спал! Пойдём, дорогой!