Зафар подъехал первым.
— Ричард, мой брат! Пропади он пропадом! Поганец чёртов! Мстит подлое отродье!
— Нагоним?
— Хотелось бы! Вперёд! — скомандовал он. — Только худую игру он затеял! Чувствую я, один из нас плохо день сегодня кончит!
— Держи себя в руках! Если хочешь спасти пленников!
* * *
Джессика сильно замерзла, несмотря на то, что сидела на ворохе свежей соломы. Раны на коленях саднили, веревки на руках натирали запястья, голод заставлял малыша в утробе волноваться. Пошевелиться было трудно — руки были привязаны к железному кольцу, вбитому между стенных блоков.
Она еще раз оглядела неопрятное помещение, в котором находилась. Обветшалая комната небольшого каменного строения, выложенного на склоне грозной скалы. Небольшого, но неприступного. Рядом всё еще без чувств лежал связанный надежными узлами Гавин. Какая участь ждала Бренну, можно было только догадываться, её сюда вести не стали. Джессика ещё помнила выражение лица девушки при расставании. Бедняжка! Какие ещё испытания уготовил ей Ричард?!
Быстро осмотревшись, Джессика стала окликать данноттаровца:
— Гавин, голубчик! Очнись! Как же тебе помочь?! — сама с собой начала вести беседу измученная страхами Джесс. — Что за изверги! Им наплевать на то, что ты можешь и не прийти в себя! — она стала всхлипывать, дрожа от холода. — Очнись, Гавин! Что же нам делать? Снова в ЕГО власти оказаться угораздило! Да что же это, Господи?! Из хомута да в шлейку! Из огня да в полымя! Гавин, не бросай нас, миленький!
Вскорости послышались шаркающие шаги. В комнату вошел мелкого роста неприятный лизоблюд Маккоула-младшего. В одной руке у него телепался котелок с кашеобразным варевом, в другой покоился кувшин, вероятно, с водой.
Он подошёл сначала к Джессике. Поставил еду и питьё на пол. И глупо ей улыбаясь наполовину беззубым ртом, объявил до ужаса неприятным, сиплым голосом:
— Ричард дарует тебе снисхождение! — указал он на принесённую снедь. — Отвяжу, и сама поешь, если обещаешь не выкидывать фокусов! Да не боись! Не трону!
— Я замерзла! — жалобно призналась Джессика.
— Ешь и согреешься! — прошипел человечишка Ричарда, развязывая ей руки. — Будешь паинькой, принесу что-нибудь накинуть. Ешь! — и чтобы скрыть свой похотливый взгляд от неё, перевел взор на Гавина. — А этот что-то долго в себя не приходит! Живой, нет?
— Можно я смочу ему губы водой и оботру рану на голове? — несмело спросила Джессика.
— Ешь, говорю! — прохрипел стражник и пнул Гавина ногой. — Эй, данноттаровец! Не создавай мне проблем! Слышишь? — не увидев никакой реакции, он наклонился ниже над пленником и приложил палец к артерии на шее. — Гм, живой! — пренебрежительно оглядев его рану, неприятный приставник стал размышлять вслух: — Видать, Ричард перестарался! Хорошенько же он его! А чего еще от ревности можно ждать? Ох, и заставила ж его сохнуть по себе девка с белокурой косой! Отродясь такого не видывал! Да была б голубых кровей — ладно еще!