— Вы имеете в виду ваше вынужденное замужество? — не сдержал своего рвущегося через край сочувствия Локсли. Он заметил, что проявил бестактность своим вопросом: Джесс опустила глаза, — Простите мою вольность! — он немного помолчал и снова безудержно еще больше заставил сконфузиться Джессику дальнейшими речами: — Я рад, что мы не одни с вами! Это не позволит мне перейти определенные границы! — но говорил Локсли при этом тихо, стараясь не привлекать к себе внимание других. — Я должен вам сознаться… Вы с первого дня нашего знакомства возымели надо мной безграничную власть!
— Морай! Остановитесь! Прошу вас! Мне кажется, вы слишком много выпили эля сегодня! — взволновалась Джесс.
— Нет! Если я и пьян, то только от счастья, что наконец нашел в себе смелость признаться вам во всем, леди Равенна! Настолько счастлив, насколько удручен горем, оттого, что вы теперь принадлежите моему лучшему другу! Если бы я был представлен вам раньше этого злосчастного венчания, которое не принесло никому счастья… то, возможно, ход событий был бы иным. И вашей руки просил бы Я у вашего отца и Вильгельма! Вы ответили бы мне: да, Равенна? — Локсли с мольбой в глазах искал в ее выражении лица, сиянии глаз, жестах любого знака, дающего положительный ответ или надежду.
— Морай! Не рвите наши дружеские отношения — я ими очень дорожу!
— Ваш ответ путает мои мысли! Каков же был бы ответ?! — не унимался Локсли.
— Ответ… — Джессика лихорадочно подбирала вразумительные слова. «Как же объяснить ему, что я уже думала об этом, но ведь он многого не знает обо мне!» — Как же всё усложняет жизнь! Почему именно я стала избранницей вашего сердца?! Почему моему — не биться с ним в унисон?! У меня попросту нет ответа! Я — супруга Дункана Маккоула! Так решили звезды! — уклончиво она дала свою отповедь, позволяя ему найти самому в ее словах оправдательный смысл.
— Я не знаю, каких я слов от вас ждал! — честно признался Локсли спустя минуты задумчивого молчания. — Но я благодарен вам за то, что я не услышал от вас ответа, о котором нам с вами пришлось бы в конце концов пожалеть! Я и так буду наказан за свою вольность, ведь я своим признаньем в нежных чувствах к вам осквернил дружбу с Дунканом Маккоулом! Мне нет в его глазах прощенья! — грусть под руку с виною щемило его сердце.
— Морай! Если вы не скажете ему об этом, от меня он не узнает этого… — ласково притрагиваясь к его руке, пообещала Джесс. — К тому же так, мы попробуем остаться с вами друзьями…
Первым ранним новогодним утром Джесс проснулась раньше всех в покоях. Если так можно сказать, потому что на самом деле она не сомкнула глаз вовсе. Да и утром столь ранний час трудно назвать. Все крейгмилларцы, весело проводившие последний день года, видели сладкие сны. Ей не спалось. Она размышляла о многом: о своем положении чужестранки из чужечасья, о зарождающейся жизни в ее чреве, о запутанных отношениях с Мораем, о сильном чувстве вины перед Сэмюэлем Декером за случившееся с ней невероятное перемещение во времени и за последствия этого «чепэ» (пусть и не по ее прихоти) и, конечно же, о Дункане Маккоуле. «Где он сейчас? Как проводит дни и ночи? Думает ли он обо мне? И если думает, то что? Коснулось ли и его сердца неведомой силы магия нашей первой брачной ночи? Подарить такую волну нежности и страсти в одночасье! Или он просто считал, что исполняет свой супружеский долг, и для него все ночи в объятьях дев такие же сладострастные, лишь утеха для тела?!» Чувство ревности, еще неведомое ей, плело свои сети. Чтобы избавиться от этих незнакомых неприятных ощущений, Джессика решила не медлить и скорее воплотить свой план «сводницы». «Пусть хоть кто-то испытает блаженное чувство взаимной любви!».