А потом он повернул меня на бок, заставил выгнуться, крепко взял под колено – и началась новая прекрасная пытка, такая медленная и глубокая, вызывающая в теле острую пульсацию и влажный жар. Я раскрыла губы, когда он взял меня за подбородок, вынуждая запрокинуть голову – и отвечала на поцелуй, жаждала, взлетала. Глубже. Быстрее. У меня перед глазами вспыхивали звёзды.
– Тебе хорошо? – шептал он.
– Хорошо, – отзывалась я.
Ещё несколько мгновения – и Ракх перевернул меня на живот, накрыл своим тяжёлым телом, и перестал щадить. Теперь между нами не было нежности – жёсткая страсть, почти болезненная ярость, пламень неистового обладания… И всполох столь мощный, что я расплакалась, сжимая зубами простыни, и слыша слова утешения, благодарности, вновь проснувшейся нежности… Это было восхитительно до безобразия. Это было долгожданно, необходимо нам обоим, и радостно.
Для меня это была настоящая любовь.
Наутро Ракх отправил нас в Городской Совет, а сам пошёл покупать лошадей. Я, пребывая в светлых грёзах, всё никак не могла стереть с лица улыбку, и думала только о том, как хорошо нам было ночью. Всё в Ракхе – его сила и властность, сердечность и сдержанность, и горячая, обволакивающая нежность – было необходимо мне, чтобы продолжать дышать. Какая уж там независимость, зачем? Если может быть так сладко, так восхитительно, к чему мне прежнее мёрзлое одиночество? Это была самая тёплая и ласковая зима в моей жизни…
Аник больше не дразнился. Он вообще всю дорогу молчал. Правда, был внимателен, и даже отчитал какого-то господина за то, что тот не дал мне пройти по сухой части мостовой.
– Спасибо, – улыбнулась я, – но это чересчур. Я могу и по лужам.
– Знаю, но лучше не надо. В такой ледяной жиже запросто можно насквозь промочить ноги.
Я уцепилась за возможность поговорить с ним по душам, и спросила:
– А почему ты сам не выбираешь себе лошадь?
– Они все кажутся мне не слишком хорошими, я ведь привык к шикарным коням Леты. Пусть уж лучше Ракх купит, какого считает сносным… Жало, кстати, исключение, он хорош во всём. – Парень весело прищурился. – Кроме характера, конечно. Иногда мне кажется, что он вообще не лошадь.
Мы переглянулись и рассмеялись.
– А почему его так зовут?
– Потому что он очень больно кусается. И, кажется, ядовит.
– Как так?
– Я же говорю – не совсем лошадь.
– Любите вы с Ракхом тайны, – отозвалась я.
– Я не ведаю всего, Розана. Жало уже был с колдуном, когда мы встретились. Однажды он упоминал, что привёл коня из иного измерения, но я тогда не принял это всерьёз.
– И зря. Ракх редко шутит.