Тогда я впервые поняла, что вышла замуж за монстра, а ведь он казался таким добрым и все понимающим.
В то время мне было восемнадцать лет. Маленькая перепуганная девочка, попавшая в беду, на которую сверху наседала мама, подталкивая к решению, покалечившему всю мою жизнь.
Я так и не решилась рассказать ему о своей тайне, даже сейчас, после его смерти, не знаю, как открыть ее окружающим. Я больше не маленькая наивная девочка, больше не влюбленная идиотка, я стала циничной и злой — этому меня научил муж.
А сейчас он хотел от меня любви к своему внебрачному сыну, любви к мальчику, который мне никто. Его родила любовница. Родила ему сына, о котором он так мечтал, которого я не смогла ему дать.
Миша продолжал говорить о велосипедах, а я слушала его вполуха, пытаясь вылезти из омута воспоминаний.
— Вот и уточки! — взяв себя в руки, села перед мальчиком и протянула ему хлеб.
— Ада, а ты умеешь кататься на велике? — он посмотрел на меня своими карими глазами, такими похожими на глаза его отца.
— Умею, — подтвердила я.
— А меня научишь, когда я поправлюсь? — он был таким искренним, что я не смогла сказать ему правду.
Врачи давали всего два процента на то, что он когда-нибудь сможет ходить самостоятельно.
— Конечно, научу, — резко поднялась, чтобы скрыть очередную слезу.
Я посадила Мишу на плед, который расстелила около пруда. Мне хотелось с ним поговорить, хотя решение по поводу наследства я уже приняла. Без этих денег я даже шанса на выздоровление ему дать не смогу. Мне придется убить в нем всякую надежду на то, что он когда-нибудь сам сможет крутить педали.
— Миша, как тебе живется у мамы? — спросила я.
Теперь, когда я не завишу от прихотей мужа, могу взять мальчика к себе.
— Хорошо, я жду встречи с тобой с нетерпением! — радостно сказал он.
— А ты очень на меня обиделся бы, если бы узнал, что я тебя обманула? — этот вопрос был для меня настолько важным, что я решилась задать его, только собрав волю в кулак.
— Я никогда тебя не простил бы, — серьезно ответил он. — Ты для меня самая любимая, я тебе всегда верю!
В груди росло давление. Словно тяжелый камень, его слова обосновались там, мешая дышать, мешая думать. Я не могу потерять его доверие, не могу растоптать его любовь. Это все, что у меня есть в жизни хорошего.
— Миш, а ты хотел бы жить со мной?
Я очень желала забрать его от матери, чтобы ее ядовитые разговоры не испортили жизнь ему, как когда-то мне.
— Очень! — оживился мальчик. — А твой муж разве не против?
Долгое время я рассказывала ему о том, что Антон не любит детей, поэтому мы так редко с ним видимся. Частично это правда.