Тимур усмехнулся. Он ни на секунду не поверил в мое равнодушие. А я стояла и не знала, радоваться или нет.
— Этот дом Антон завещал мне, хотя и не совсем понимаю почему, еще пять лет назад он наотрез отказался продавать мне свою часть.
Это вполне в стиле моего почившего мужа.
— Ты не одна? — Тимур кивнул в сторону машины.
Сердце замерло, но я старалась этого не показывать. Бессознательно грудью закрыла окно машины, чтобы невозможно было рассмотреть, кто в ней. Нет, я не должна допустить того, чтобы Тимур увидел Мишу.
— Да, я с братом, — очень надеялась, что голос не дрожал.
— Я рад тебя видеть.
Он не стал допытываться, и я выдохнула.
— Не заметила этого на похоронах, — враждебно ответила я.
Такой мягкий тон, успокаивающий голос — все сбивало с выбранного курса. Я не хотела поддаваться обаянию мужчины, но где-то глубоко внутри чувствовала вибрации тела, которые твердили расслабиться и получать удовольствие от общения.
— Я был глубоко подавлен, мне не верилось в то, что Антон ушел от нас.
Он сделал шаг ко мне, я прижалась вплотную к машине. В этот момент я не контролировала свои действия, не могла верно оценить чувства. В голове клубился какой-то туман. Нужно было срочно убегать отсюда подальше.
— Я до сих пор не могу отойти, — испуганно пробормотала и собиралась сесть в машину, но Тимур не дал так просто от него убежать.
— Ада, вам ведь понравился дом, а мне он навевает слишком печальные воспоминания, может, посмотрите его?
Для меня это был уже перебор. Остаться с ним наедине, показать Мишу — все казалось издевкой судьбы. Почему я не вспомнила, что где-то здесь их родовое гнездо? Почему Антон об этом не сказал? Почему нас снова свело вместе столько лет спустя?
— Может, в другой раз, — резко ответила я, но тут же послышался голос мальчика.
— Ада, ну давай посмотрим, дом же такой хороший, такой большой и добрый!
Я обернулась на заднее сидение, чтобы отказать сыну, но осеклась. У него в глазах стояли слезы.
— Миш, ну ты чего? Мы найдем другой дом!
— Нет, я хочу этот! Нам тут будет хорошо, Ада, забери меня к себе скорее! — и по детской щеке потекла слезинка.
Я потянулась к нему и смахнула ее. Как же поступить?
— Ладно, — я сдалась.
Меня утешала только надежда, что Тимур ничего не поймет. Когда мы вылезали из машины, я спиной чувствовала его взгляд, на мальчика он не обратил никакого внимания. Пусть лучше так, не хочу ничего ему объяснять.
Посадила Мишу в коляску и приготовилась к вопросам. Наконец Тимур внимательно посмотрел на ребенка.
Молчи, Ада, подожди, что он сам скажет. Хотя очень хотелось начать оправдываться, все рассказать, поплакаться, как было тяжело. Но я стояла и молчала.