— Да, хорошо.
Все равно Антон от меня не отстанет. Еще полчаса ушло на то, чтобы пройти все обследования. Мы с врачом распрощались, он обещал мне позвонить, когда придут результаты.
Теперь нужно было ехать в загородную школу за маленьким Ромой.
Когда я села в машину, заговорил Антон.
— Я и не знал, что моя смерть стала для тебя таким сильным потрясением, — повторил он слова врача.
— Меня, скорее, потрясли ее подробности. Еще бы: умереть в одной машине с любовницей, от которой к тому же у тебя ребенок! — пробурчала я в ответ.
— Мы это уже обсуждали! — недовольно осадил он.
— Конечно, но я до сих пор нахожусь под впечатлением, — обиженно продолжила обсуждать щекотливую тему.
Машина тронулась с места, у нас появилось около часа, чтобы обсудить проблемы.
— Между прочим, я никогда не позволяла себе тебе изменять!
— Ты просто беременная от другого была, когда согласилась выйти за меня, а потом еще и скрыла факт рождения! — вторил он мне.
— Ты никогда не принял бы Мишу!
— Ты об этом точно не знаешь! — рявкнул он. — Я готов был принять тебя любую!
— Почему? — я затормозила на обочине и вцепилась в телефон. — Почему? Почему? Почему?
— Да потому, что любил тебя! — проорал он.
— Любил? — повторила я.
— Ты можешь не верить, но я действительно очень любил тебя и верил, что у нас все получится, но ты постоянно сопротивлялась, и я не смог пробиться через бетонную стену твоего упрямства! — продолжал мужчина исповедь.
— А потом любовь ушла, но ты продолжал жить со мной. Зачем? — потрясенная новыми открытиями, спросила я.
— Она никуда не ушла, вот только я стал не такой наивный. Прекрасно понимал, что не добиться мне твоей любви, что Тимур до сих пор стоит между нами. Я глушил боль в выпивке, девочках, а потом у меня появился Рома, он скрасил внутреннее одиночество! Он вылил на меня столько шокирующей информации, что я зависла без возможности перезагрузки.
— Ты меня до сих пор любишь? — спросила на автомате.
— Ада! Ты же умная девочка, неужели до сих пор не поняла? Ты не поняла, что до самой своей смерти я надеялся на твою благосклонность?
Мозг отказывался воспринимать его слова, и я снова повторила вопрос:
— Ты меня любишь?
— Люблю, конечно, люблю, дурочка ты моя!
Я уткнулась в руль и расплакалась. Снова слезы, снова вода, снова не сдержалась. Как же меня достали эти перепады, разговоры по душам сильно бьют по нервной системе, отзываясь в сердце тупой болью нереализованных возможностей.
— Почему же ты мне раньше ничего не сказал? — прошептала я.
— Потому что ты в этом не нуждалась!
И он оказался прав. Меня всегда это раздражало и поражало, а сейчас просто втоптало в пол. Казалось, что я прожила эти восемь лет с закрытыми глазами, ничего вокруг не видела и не слышала.