– Давай хозяина, мы подождем, – невозмутимо ответил главный, поудобнее располагаясь в кресле.
Компаньон кому-то позвонил.
Ждали.
Минут через двадцать дверь открылась, и вошел невзрачного вида человек.
– Хозяин? – спросил главный.
– Он, – подтвердил компаньон.
Главный повторил требование и назвал сумму.
– А я все думал, сколько же с тебя взять, если не захочешь сидеть, – ласковыми словами проговорил невзрачный и показал удостоверение.
– ФСБ – вяло прочитал главный,– я таких ксив, знаешь сколько понаделаю!
–Это вряд ли, – этим временем невзрачный вынул из кармана какой-то прибор и нажал кнопку. В дверь вошли четыре омоновца в полной экипировке.
– Этих в камеру, а главаря ко мне в кабинет,– распорядился невзрачный.
Опешившие бандиты, было, рванули к двери, но были быстро успокоены дубинками.
– Спасибо, Михалыч, – поблагодарил друг.
– Спасибом не отделаешься! – улыбнулся невзрачный.
– Кто это? – спросил компаньона Федор, когда дверь за ними закрылась.
– Раньше было КГБ, – пожал плечами друг,– сейчас это моя крыша. Самая главная из крыш. Потому и самая дорогая.
– Ну, ничего, – друг усмехнулся,– он еще и на этом козле заработает, – я имею ввиду бандита, сказал друг.
«Маш, я, конечно, жду, когда настанет пять часов и ты, как обычно, придешь ко мне – надо же навещать больного, тем более мужа! И мы будем говорить об обыденном: о том, что сказал врач; о том, как я себя чувствую; о доме; о нашей дочке…
А вот сейчас, когда тебя нет, и за окном крупными хлопьями идет снег, и я в этой тиши хочу сказать тебе что-то главное, то, о чем мы не говорили вдвоем: например, о том, что я не помню, когда мы в последний раз просто смотрели, как падает снег. А может быть и никогда. Все куда-то спешили, чем-то были заняты…
Чем мы были заняты? Да просто жизнью! Извини, это я сейчас жизнью не занят, просто лежу в больнице, и в лирику пустился! А ты по-прежнему занята жизнью, в основном моей. Бегаешь по палатам, готовишь мне еду, чтобы не ел больничного, стираешь мое белье, которое меняешь на мне.
Ладно, буду вспоминать за двоих.
Помнишь, когда у меня еще был большой бизнес, к нам для проверки приехали швейцарцы, это были три молодые симпатичные женщины из благотворительного фонда.
Отелей хороших в нашем городе тогда не было – это ж самое начало девяностых! И я их поселил в своей квартире, которую к тому времени легко купили из заработанных мною денег. Сами, конечно, ушли к родителям.
Как-то дня через два, когда они были в больницах, проверяя свое оборудование, мы пришли прибраться.
Неряхи они были, конечно, отменные. На постелях были разбросаны пачки мальборо, кента и других иностранных сигарет, лежали пачки в кухне, лежали пачки каких-то цветных макарон, невиданных нами в то время.