Это было действительно красиво. На всех лодках раздувались коричневые паруса самых разных оттенков. Они плавно скользили по ветру, подгоняемые приливом, к небольшой пристани, расположенном неподалеку. Ребята вскочили, чтобы пойти посмотреть на улов. Миранда дождалась, пока Чудик выйдет из воды и примется энергично отряхиваться. Потом прямиком запрыгнула к нему на спину, вцепившись изо всех сил в шерсть, будто требуя, чтобы ее прокатили.
Это был старый фокус Миранды, который Чудик активно не одобрял. Он припустил вдоль пляжа с космической скоростью, надеясь, что обезьянка не удержится, но та сидела крепко, обхватив туловище спаниеля своим длинным хвостом.
— Чудик, ложись и перекатывайся на спину, болван! — крикнул Снабби. — Ты что, забыл, как от нее избавиться?
Чудик поспешно опрокинулся на спину. Тут уж Миранде пришлось искать спасения у Барни, пока ее не сцапал Чудик. Ребята, вдоволь насмеявшись, побежали к пристани. Они с интересом наблюдали, как выгружается богатый улов. Среди рыбы оказалось несколько крупных крабов, которые особенно заинтересовали Миранду.
Она дотронулась до одного из них и едва успела отдернуть ручку от ужасной клешни. После этого и она, и Чудик держались подальше от этих ползающих страшилищ.
Когда подошло время обеда, ребята порядком проголодались и поспешили домой. Возле магазинчика Снабби, уже наслышанный от ребят об огромных порциях здешнего мороженого, тут же захотел туда зайти.
— Нельзя, аппетит попортишь, — предупредил Барни. — Пошли скорее, у меня внутри все урчит от голода.
Мисс Перчинг провела утро спокойно, за исключением тех двадцати минут, когда миссис Джонс, увидев, что она прогуливается по старому гостиничному саду, вышла к ней для бесконечного, по своему обыкновению, разговора. После этого мисс Перчинг решила, что лучше ей ходить с детьми на пляж чем рисковать, что ее опять поймает миссис Джонс.
Их первый день получился замечательным. Немного омрачил его лишь инцидент с одеждой Снабби — точнее с рубашкой Барни и шортами Роджера, в которых он ходил. Барни неожиданно заметил, что его прекрасная рубашка, еще почти новая, разорвана на спине. От страшно рассердился.
— Чем это ты занимался, что так изодрал мою рубашку? — строго спросил он. — Она у меня самая лучшая, я сам ее лишь несколько раз надевал. Я одолжил ее тебе на время, и ты должен был обращаться с ней аккуратно! А что ты сделал с шортами Роджера? Садился в лужу мазута или что? Ты опять грязный, как трубочист!
Снабби вывернул голову, пытаясь посмотреть на шорты сзади.
— А я-то все думал, что это за противный запах меня преследует, — сказал он. — Надо же! Когда я мог усесться в мазут? Не понимаю. Извини, Роджер, я не нарочно. И ты, Барни, извини. Сам не знаю, как это вышло.