– Ведь вы Юрий? Это я вам звонил.
У него оказалось узкое лицо, а очки с толстыми линзами увеличивали удивительно красивые глаза невероятного зеленого цвета, делая его похожим на наивного ребенка. На правой щеке виднелась свежая царапина – вероятно, парень нервничал, когда брился. Эно ободряюще ему кивнул и сказал:
– Вы что-то имеете мне рассказать. Давайте решим, где это будет удобнее сделать.
Два зеленых семафора за стеклами очков моргнули и парень начал:
– Знаете, у меня есть отдельная комната, хоть я и живу в коммунальной квартире…
Эно не дал ему закончить:
– Полагаю, что мы еще не настолько близки, чтобы вы приглашали меня к себе домой. Мороз сейчас градусов 15, поэтому и от прогулки, думаю, мы воздержимся. Посидеть в достаточно спокойной обстановке где-нибудь поблизости тоже не получится. Предлагаю попросту постоять – это близко. Там тепло и нас не потревожат.
Этим местом был ГУМ. Забравшись повыше, они облокотились о перила на одном из мостиков, перекинутых между торговыми рядами. Заметив, что незнакомец мнется, не решаясь начать, Эно сосредоточился и услышал два голоса: «Не стоит говорить ему все. Откуда ты знаешь, что он собой представляет?» – бубнил один. «Ерунда. Из дневника не похоже, чтобы он был из „этих“», – возражал другой. «Много из твоего дневника можно понять…»
Эно нарушил молчание:
– У вас еще есть возможность определиться окончательно. Либо вы уберетесь туда, откуда пришли, либо расскажете то, что заставило вас позвонить мне. Решайтесь.
Парень взглянул на Эно через свои стекла и облизал сухие губы. «Сначала надо его спросить», – услышал Эно и незнакомец произнес:
– Позвольте вначале задать вам вопрос.
Эно кивнул. Парень огляделся и громким шепотом спросил:
– Вам известно что-нибудь о Книге? Кроме того, что известно всем?
– Известно. Только, боюсь, это вряд ли покажется вам интересным.
Больше парень не колебался.
Вообще-то его звали Виктором. Но отец называл сына не иначе, как Ве́ктор и постепенно оно стало его настоящим именем, вытеснив оригинал. Он жил в той самой коммуналке, что и Илья. Телефон, естественно, стоял в общем для четырёх семей коридоре и шифрограммы слышали все обитатели коммуналки, не придавая им никакого значения. Гораздо большее внимание уделяли разговорам товарища Мамишвили. Когда он говорил с неким Вахтангом из Кутаиси, все заворожено внимали этому эмоциональному потоку, из которого знакомыми островками появлялись время от времени единственные понятные слова, такие, как «преображенский рынок», «рубли» и «зае…сь, генацвале».
Так же как и все, Вектор не отличал шифрограммы Ильи от других разговоров, однако у мальчика была хорошая память и наблюдательность: он мог, например, на слух определить по какому номеру звонил тот или иной человек, сопоставляя длительность треска вращаемого диска с цифрами. Таким образом, ему были известны все телефонные номера, в том числе и номер неведомого ему Юрика, но об этом не догадывались даже родители Вектора. Эно бывал у Ильи очень редко – в комнате, где он жил с матерью, не очень-то можно было посидеть в свое удовольствие, поэтому ни Эно Вектора, ни тот его не видели, но даже если это и случалось, то совершенно не придавали этому значения и тем более не запоминали друг друга.