– Они настоящие. – Начал пояснять доктор, заметив мою озадаченность. – Паспорта. Девушек, кому принадлежали документы, нет в живых и об этом никто не знает. У них нет родственников, которые могли бы их искать и все они издалека. Ты не сможешь отсиживаться здесь вечно. Мы оба это понимаем. Физически ты абсолютно здорова. Что касается твоего психического состояния, здесь помочь тебе может либо хороший профессионал, либо ты сама. Когда-то ты поразила меня, превзойдя всех, кому с лёгкостью давались дисциплины, неожиданно обойдя их своим упорством и стремлением. Оперировала, когда я не мог и делала это виртуозно. Я верю, что именно ты продолжишь моё дело.
– Как?
– Гениально. – Разумовский пожал плечами, добродушно улыбнувшись.
– Я никогда не спрашивала…
– И не надо. – Так же добродушно прервал меня доктор, поняв о чём я хочу узнать, не первый день, а всё то время, что мы с ним знакомы. Знакомы не в том смысле, что знаем как друг друга зовут, а как личности.
Зачем? Зачем он делает всё это для меня? Что во мне такого особенного? Никогда я не считала себя гением или выдающимся специалистом. Даже не случись со мной всего произошедшего, я бы стала отличным хирургом, но никаких новых методик или открытий не изобрела и не сделала. Разумовский же был уверен в моих исключительных качествах и большом будущем. Какой из меня теперь хирург, если я людей не переношу, прикасаться к ним не могу и их прикосновений не терплю. Малейший стресс превращает меня в растрескивающуюся статую. А на таблетках, которые купируют симптомы, я сидеть не хочу.
– А вы? Что будет с вами?
– Ты же знаешь, что оперировать я больше не могу. Тремор в руках появляется всё чаще, скоро станет хроническим. Кто-то решил, что мне достаточно стоять у операционного стола. Если бы ты не взяла инструменты в руки вместо меня, моя карьера закончилась гораздо раньше. Ты моё продолжение во всём. Я так захотел. Эгоистично и безусловно. Когда будешь готова, уедешь, а я останусь здесь, у себя дома, ждать, когда вернёшься, чтобы признать мою правоту.
Я не могла с ним согласиться, радостно сказать, что всё так и будет, что я возьму себя в руки, и со всем справлюсь. Но и портить праздник не хотела. Поэтому искренне улыбнулась человеку, который стал мне роднее, чем отец, которого, по сути, заменил, и ничего не просил взамен кроме одного – чтобы я не сдавалась.
Проснулась от стука в дверь. Если не отвечу после третьей попытки Шмеля он зайдёт без разрешения. Это наблюдение получило подтверждение методом проб и ошибок. Наше общение носит специфический характер: я в основном его посылаю во все возможные стороны – мои посылы игнорируются. Похоже у этого человека приказ, который он тщательно исполняет. Только зачем мне постоянный сопровождающий или наблюдающий внутри стен этого дома непонятно, как и то, почему именно он.