– Не забуду.
– Это ещё не всё.
– Неужели? – К этому моменту началась первая волна недовольства в очереди, и я снова предпочла сплетни.
– Это вторая новость. Толю Басова вчера арестовали. – Это я уже знала, но было интересно до каких размеров неправдоподобности разрослась эта новость. – Его подозревают в производстве и сбыте наркотиков, взяли с поличным. Отец Басова нанял лучшего адвоката, настоящую акулу, но говорят, тот не даёт никаких гарантий, слишком много доказательств против Толи. У меня в голове не укладывается, зачем Басов полез во всё это, у него же всё есть, как родился с золотой ложкой во рту, так с ней и рос.
– Всё это мне мало интересно.
– Неужели, даже чуть-чуть не позлорадствуешь?
– Нет. – Тема с арестом Толи по-прежнему была мне неприятна.
– Зря. Ладно, когда дозреешь, вместе съездим навестить его в тюрьму, где ему и место.
– Так мило с твоей стороны.
– И не говори. – Мила поняла мою иронию, засмеявшись в трубку. В этот момент помещение захватила вторая волна недовольства, и это именно тогда, когда моя очередь почти подошла. – Мой перерыв уже заканчивается. Поболтаем в нашу общую смену. Пока.
Иногда мне казалось, что у Милы нет вообще никаких проблем, она всегда была на каком-то нездоровом позитиве, чем иногда вызывала зависть, особенно сейчас, когда из-за негодующих и их претензий, постоянно отвлекающих сотрудников от работы, меня не успели принять до обеда, как и их, и теперь они принялись возмущаться ещё больше. Мне пришлось ждать, когда закончится перерыв.
Долго смотрела на пустую строку поискового запроса, прежде чем нажать нужные буквы. Я не сомневалась, что Ирбис был не виноват, но это преступление стало частью его жизни, о которой я ничего не знала. Он почти ничего о себе не рассказывал. Кошмар, я чуть не переспала с человеком, о котором почти ничего не знаю.
Нужную информацию нашла не сразу. Преступление, о котором рассказала Мила, произошло не десять лет назад, а чуть больше восьми. Информации было немного, все статьи были скупы на подробности, кроме одной, в какой-то жёлтой газетёнке, так себе источник информации, но я ведь не обязана верить всему, что написано.
Зимой того года три одиннадцатиклассницы возвращались домой после уроков в музыкальной школе. По словам потерпевших, на них напали в одном из переулков, накинув со спины на головы тёмные мешки и что-то вколов в шеи. Очнулись они, привязанными к кроватям, с повязками на глазах. К тому моменту над ними уже были совершены насильственные действия, которые продолжались в течении недели. Им было запрещено разговаривать и снимать повязки с глаз. Преступник угрожал расправой над всеми, если хоть одна ослушается. Одна из девушек утверждала, что преступников было несколько, у неё создалось ощущение, будто в помещение, где они находились, приходили разные мужчины, ни один из которых не произнёс ни слова, кроме одного, приказывавшего что и как делать. Другая девушка, находясь в состоянии шока, не смогла рассказать никаких подробностей, единственное, что она помнила, что ей постоянно давали таблетки, разного размера, формы и вкуса, по-разному влиявшие на организм, некоторые по действию были похожи на афродизиаки. Третья девушка утверждала, что узнала голос преступника, но у подозреваемого на время преступления было алиби. Через неделю издевательств после тщательной обработки всего тела их отпустили, снова накачав, и выбросив недалеко от музыкальной школы. В результате следственных мероприятий ни на одной из девушек не было найдено следов чужой ДНК. Результаты анализов показали наличие в крови наркотических веществ. И больше ничего. Преступник так и не был найден.