– Да. Я продолжу свою работу там. – Ответил привычным тоном.
– Вы же говорили, что никогда не покинете Родину, что хотите вернуться в родную деревню.
– Говорил. Но я должен быть уверен, что с тобой всё будет в порядке. И пока у меня будут малейшие сомнения в этом, я буду рядом.
– Зачем вам это? – Решилась спросить прямо, не понимая его мотивов. Он и раньше для меня многое делал, но его помощь после ареста казалась чрезмерной, а временами невозможной. Разумовский навещал меня в любое время. Ему позволяли приносить любые продукты и вещи. Даже то, что в камере я постоянно была одна, казалось мне его заслугой. Под домашний арест меня отпустили без проблем, но будто под его поручительство. Я была ему благодарна, но искренне не понимала его желания помогать мне. – Вы и так скомпрометировали себя. Вы загубите свою карьеру.
– Ника, то, что я сделал за свою жизнь, навсегда останется со мной и этого никто и ничто не изменит и не отнимет. Моё имя могут вычеркнуть из учебников, но никто не сотрёт из памяти людей спасённые мной жизни.
– Вы не ответили на мой вопрос. – Спросила, заглядывая в его серые глаза снизу-вверх.
– Ты моя наследница, все свои знания я передам тебе. Ты продолжишь моё дело, и я со спокойной душой уйду на покой. – Он наконец сел напротив меня, раздражённо отодвинув сахарницу в сторону, вызвав моё недовольство.
– Найдите для этого кого-нибудь другого, не такого слабого. – Отвернулась, пряча за напускным безразличием слёзы, спрятав дрожащие руки под стол.
– Ты думаешь я слепой или тупой. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты могла испугаться, но не настолько, чтобы перестать быть врачом. Ты попала в вену наркоману, напавшему на тебя, с первого раза и рука твоя не дрогнула. Поэтому прости, но в твою версию с шоком я не верил и не поверю. Ты бы не позволила умереть даже такому подонку как Барский, даже если бы ему удалось тебя изнасиловать. Не знаю точно, что произошло, но догадываюсь, что не обошлось без твоей сестры. – Я с испугом посмотрела в глаза доктора Разумовского, окончательно выдав себя. – Собирайся. – Произнёс и оставил меня наедине с новыми мыслями в голове.
Глава 21.
Я сидела в зале, глядя на место, где умер Барс, а именно Василий Барский. Его имя я узнала во время следственных мероприятий. Пока он был Барсом, было проще, прозвище отображало звериную суть, затеняя человеческую основу. Он был чьим-то сыном, братом, кто-то его любил. Кисса носит его ребёнка, которого Барс решил убить, а если учесть, что у Киссы отрицательный резус-фактор, её бы он искалечил. Чем ему так помешал этот ребёнок? Он мог его не признавать, мы бы с Киссой справились. Я уже неплохо зарабатывала, а после выпуска меня ждала карьера нейрохирурга. Барс сам виноват в том, что произошло, только почему же так паршиво? Откуда во мне появилось чувство, будто я действительно кого-то убила? Неужели за время расследования и суда, я настолько срослась с ложью, что поверила в неё. Или может это из-за отсутствия угрызений совести? Только откуда им взяться, если мне не в чем себя винить. Единственного виновника произошедшего уже похоронили.