Накануне сделала то, что долгое время запрещала себе – с помощью интернета нашла информацию о смерти Василия Барского. Читая некоторые репортажи, была готова поверить, что совершила жестокое безжалостное убийство. Мне приписывали связь с Барсом, извращаясь, как только можно, пытаясь придумать всё новые версии и причины, ради чего или из-за чего я могла его убить. Создавалось ощущение, что случайная смерть слишком банальна, или невозможна. Абсурдные истории никак меня не задевали, я знала правду. Самообладание я потеряла, натолкнувшись на видео с похорон, на кадрах которого моментально нашла взглядом Ирбиса. Он напоминал статую своей бледностью и неподвижностью, замершим на гробу пустым взглядом. Рука сама потянулась к телефону, чтобы позвонить и поговорить с ним, понять, могу ли рассказать ему всю правду. Я не хотела, чтобы он считал меня виноватой в смерти брата, даже косвенно, даже по неосторожности, была готова принять его гнев за мою ложь, всё что угодно, если Кисса не пострадает. Только в голове моментально всплыли воспоминания о парне с вывихнутыми пальцами. Телефон сразу отбросила в сторону, и чтобы соблазн не победил решила проветриться, как раз закончились жаропонижающие.
Аптека «24 часа» соседствовала с одноимённым круглосуточным магазином, в который я ходила за продуктами почти ночью, когда нормальные люди уже спали в своих постелях. Днём меня преследовало навязчивое ощущение, что окружающие странно смотрят, осуждающе и обвиняюще, поэтому я давно перестала выходить пока не стемнеет. Через несколько часов вылет, чемодан собран, загранпаспорт, сделанный Ирбисом, ждёт своего первого штампа. Всё готово, кроме меня самой. Последние часы в родных местах я решила не спать, вспоминая прожитые здесь годы. Мне казалось, что я не вернусь, а убедить себя в том, что это к лучшему не получалось. Вечерний воздух приятно заполнял лёгкие, голова не казалась тяжёлой, а мурашки неприятными. Возможно, Разумовский прав, увозя меня в другую страну, где всё будет новым и чужим. Я уезжала, надеясь обрести спокойствие и равновесие, которых в последнее время мне не хватало. На днях попробовала перечитать лекции, которые жадно записывала, стараясь не пропустить ни слова. Почерк у меня изрядно испортился, слова были больше похожи на непонятные каракули, которые разобрать могла только я. Мне казалось, что так я снова втянусь в то, что раньше полностью занимало мой мозг, было единственным, что интересовало. Меня хватило на одну страницу. Пытать себя не стала, закинув тетрадь в ящик ко всем остальным. Я больше не чувствовала желания быть врачом. Не говорила доктору Разумовскому, чтобы не добить разочарованием, но я согласилась на его предложение лишь для того, чтобы сменить обстановку. У меня было достаточно времени, чтобы понять, что пройдёт несколько лет, прежде чем я вернусь, и надеялась, что за это время многое изменится. Я смогу спокойно найти Киссу, познакомиться с её ребёнком, и даже, возможно, остаться, вернув всё, от чего вот-вот откажусь.