***
Решила так – как только порвутся последние колготки, так сразу наступит лето, невзирая на снег и метель.
***
Про свободу 25 рублей мне рассказала дочь. Оказывается, если имеется такая сумма, то человек может уехать на другой конец города и еще купить жевательную резинку. Это и есть свобода. «Но можно же уехать и без денег, зайцем, – сказала я. – Для свободы иногда не нужны никакие деньги». Дочь хмыкнула.
И на следующий день судьба испытала меня. Поехала я за последним своим паспортом. Когда вошла в трамвай, поняла, что кошелек остался лежать на рабочем столе. Я лихорадочно нашарила по сумке 10 рублей мелочью, на билет не хватало еще 5. И можно было признаться кондуктору, сунуть ему имеющуюся сумму и ждать от него решения судьбы, сгорая от стыда. Но я предпочла благородный путь зайца. Втиснувшись поглубже в толпу, накинула капюшон и уставилась в окно. Кондуктор прошел мимо черной меховой глыбы несколько раз, даже не заметив. Я умею быть невидимкой, если надо.
На обратном пути я решила ехать на троллейбусе, на трамвае в объезд было слишком долго. Задача усугублялась тем, что кондукторов в троллейбусах нет, все выходят через первую дверь, платя водителю. У меня было несколько вариантов: сунуть 10 рублей мелочью и быстро выйти, пока он не посчитал (может и не посчитать, а так бросить в общую кучу); дождаться, пока водитель откроет большие двери, чтобы запустить новых пассажиров, и выскользнуть (но позорно всем показать заячью натуру); признаться водителю и отдать то, что есть (тоже позорно, особенно если деньги не возьмет).
Когда муки выбора стали невыносимы, я вспомнила, что иногда пассажиры роняют деньги. Я заглянула под сиденье и увидела там две монетки – в 5 и 10 рублей. Подняла последнюю и оттерла ее бумажным платочком, пока та не засияла. Вышла из троллейбуса, и тут меня накрыло чувство свободы. У меня еще оставалось пять рублей на жевательную резинку.
***
Пришло поздравление из Забайкалья: желаю денег столько же, сколько китайцев. Там в китайцах исторически знают толк.
***
В вечернем трамвае в Иркутске едут странные люди. Передо мной сидит мужик, по возрасту ближе к старику, и бормочет. Его бормотанье идёт на одной интонационной волне, с небольшими паузами: «Совсем беспредел, отправляют к наркологу, а направление не дают, вот и плати… Ты куда поехал поперек трамвая?.. Судьи все продажные, а вот прокуроры – не все… Да, Борис Дмитриевич… И я бы к ней даже не подошел, но надо…» Сначала я думаю, что он говорит по телефону с неким Борисом Дмитриевичем, но потом он взмахивает пустыми руками, и я заглядываю по очереди в его уши, торчащие из-под шапки. Нет там наушников. Мужик разговаривает сам с собой. Или с воображаемым другом.