Мы всё ждали возвращения Дракона. Но он появился только на следующий день. После отъезда пограничного отряда. Мы всё думали чем бы накормить его. Для такого гостя нужно было отдельно охотиться. Но оказалось Дракон поохотился в степи. Потому его и не было так долго. Мы ждали что скажет Советник по поводу алтаря. Но он не поспешил обрадовать нас. Они долго говорили о чём-то с Корвином. Я видела, что он показал кристалл, на котором успели зафиксировать конец нашего боя.
— Я думаю, — задумчиво рассуждал Дракон, — что не стоит затеваться с межмировым порталом. Можно открыть портал местный и забросить камень во льды. Данория уже почти справилась с его влиянием. Видимо на перерождение в Призрачного Дракона ушли последние крохи энергии. А вы развоплотили его не дав как следует набрать силу. Те кентавры, которых он догнал, пошли, как я понял, как топливо для ускоренного роста. Я видел запись с вашего кристалла. Призрачный был значительно больше, чем вырастают птенцы лет за десять. Алтарь гнал его набрать размер взрослого Дракона. Эта группа, что так яро бросилась на ваше спасение, стала бы расходным материалом, не справься вы с перерождённым. А дальше он добрался бы до ваших городов. И уж тут бы вернул алтарю утраченную силу. Эта кучка честолюбивых юнцов, могла послужить причиной гораздо больших бед, чем я полагал поначалу. Данория как будто выпестовала вас для того, что бы закончить эту историю вторжения тьмы. Хорошо бы закончить войну между вами и орками. Она не даёт окончательно справиться с вторжением и ослабляет Демиургов.
— Но вы же не вмешиваетесь в дела молодых рас, — без всякой обиды сказала я, — только даёте Советы. Так что вы посоветуете?
— А знаешь, девочка, вы мне нравитесь. Я не стану вмешиваться напрямую. Камень мы уберём настолько далеко во льды, что бы до него не мог добраться ни один носитель великих идей. Там он благополучно станет обычным камнем. Без толики силы. Крайний север не то место куда потянет носителей опасных планов. Как правило, ими становятся те, что собственными возможностями не добились желаемого признания собственной значимости. Орки воюют потому, что война вошла в их традицию. Они рабы традиционализма. А от него костенеет мозг. Разум должен вести вперёд, ломать стереотипы. А орки постарели не достигнув зрелости. Они завели свой народ в тупик. Ограничили себя законами и устоями, не желая замечать, что жизнь идёт вперёд. Не думаю, что до них в последнее время доходила энергия тёмной агрессии. Но им нужен какой-то суровый толчок для того, что бы сорвать с них цепи, которыми они себя приковали к одному единственному столбу. Я думаю будет достаточно, если я пролечу над орочьими стойбищами и появлюсь их Проклятой степи. Мне нужно будет, что бы они увидели вместе со мной человека. Я знаю их логику. Они примут это как немилость богов к их расе и благоволение к людям. Шаманы орков сами придут просить о мире.