Она молча наблюдала за тем, как Карн начал методично одеваться. Закончив, он повернулся к столу и собрал посуду, стараясь по возможности тише опустить ее в оловянную лоханку, стоявшую на столе. Масия повернулась и вздохнула.
- Оставь посуду, - нежно попросила она.
Карн улыбнулся ей, но продолжил окунать тарелки в воду, отчищать, вытирать и аккуратно ставить в шкафчик над столом. Для него это был способ продемонстрировать уважение. Масии никак не удавалось убедить его не обращать внимание на грязную посуду, оставить перевернутые винные бутылки возле камина или позволить носку лежать покинутым возле стула. И потому, как и каждое утро после его очередного визита, она просыпалась, не найдя ни малейшего следа того, что он когда-либо был здесь. Кроме боли в груди.
- Останься, - прошептала она, почти сожалея о выражении безысходной тоски, промелькнувшем в его глазах.
- Ты знаешь, я не могу. Мы обсуждали это.
- Назад к своей пуховой перине в огромном особняке? - лукаво улыбнулась она.
- Назад к Бренту, - поправил Карн. Он оглядел жалкую лачугу, состоявшую из одной комнаты. Там и здесь из-под облупившейся штукатурки торчали кирпичи. Он мечтал обустроить дом или совсем переселить ее, но Масия не хотела принимать его "благотворительность".
- Ты знаешь, я отказался бы от особняка, чтобы остаться здесь, возле тебя.
- Но только Брент зачахнет и погибнет без тебя? - спросила она, и в ее голосе послышалась горечь. - Он заползет под кровать и никогда не выберется обратно? Или иссохнет так, что порыв ветра закинет его в дальние края?
Она встала и, подойдя сзади к Карну, нежно прижалась к нему.
- Я никогда не пойму, что связывает тебя с ним, - пробормотала она, наслаждаясь запахом его кожи.
Карн и сам не был уверен, что понимает, в чем тут дело, и не только с точки зрения здравого смысла, который имела в виду Масия. Узы, связывавшие его с Брентом, являлись таинственным результатом тектонических изменений длиной в десятилетия, а не тем, что можно объяснить словами.
- Масия, это складывалось в течение многих лет. И многих жизней. Мой долг ему - а его мне - больше, чем способны представить все его счетоводы со всеми их счетами и гроссбухами.
- Итак, ты остаешься с ним из-за какого-то глупого долга?
- Не долга, - мягко поправил Карп. - Дружбы. Мы - друзья, и он нуждается во мне.
Масия развернула Карна и мягко обхватила ладонями его лицо.
- Я тоже нуждаюсь в тебе.
- Тогда перебирайся жить ко мне, - ответил он не в первый раз. Этот разговор превратился в своеобразный ритуал, который непременно предварял каждое их расставание.