Вини сняла шампур, тем самым как бы приглашая угощаться. Уточнила:
– В смысле?
– В смысле в коньячном топе – серебро. В остальном и в десятку не попал.
Укусив ароматное плодовое тело, медленно отвела его ото рта. Поедала Богата тревожным взглядом. Он, смущённый вниманием, боролся с приступом улыбчивости.
«В рот пароход! Откровения попёрли… Так и знал, другую бутыль надо было брать».
Вини, зацепившееся за это «остальное», с ходу придумала лишь один каламбур, чтоб не в лоб.
– То-то ты такой хмурый27.
– То-то! – с вызовом выпалил тот.
Пауза.
– Шутишь.
– Вот только не надо этого, а! Мне пятьсот лет!
Эхо заглушили еловые стены. Тишина напала со всех сторон, крикун сжался в плечах. Глянуть на собеседницу не хватило прыти, но краем глаза заприметил вертел с шампиньонами. Подала, а то, похоже, стесняется кушать.
– Я ничего не говорю, Богат, – мягко сказала она. – Но теперь хочу знать. Ты… продолжаешь?
Сорвал гриб зубами. Приятный вкус подсластил минуту. Кто ж знал, что бесплатное сносно? Иль с голодухи мерещится?
– Нет, – ответил он спокойно. – По молодости. Цивильно. Если уже представила притоны с дверью нараспашку – представляй обратно.
Вини отвела глаза, задумчиво пожёвывая.
– И как же ты справился? С зависимостью.
– У тебя какое-то однобокое представление. Не знаешь, что жизнь подкидывает испытания пострашнее безрадостного ожидания. Не знаешь ужас мук и горечи лишений, – хлюпнул чаем, отпуская себе секунду на «подумать». – Какие у тебя вообще могут быть проблемы? «Золотой Угунди с платиновыми дисками или платиновый с золотыми»?
– Я не понимаю…
– А я не понимаю, к чему этот снисходительный тон. Ангел мой, не зуб дам – челюсть на полочку положу, что каждый из твоих знакомых разок, да хапал. И мама, и папа, и даже братик! Ну как теперь? Приятно? Корона не жмёт?
Вини только моргнула, не отрываясь от завораживающих переливов затухающих углей. Железной рукой перенесла картофелины из пекла в миску – остывать. Подкинула веточек в огонь. Мужчина внимательно наблюдал за её действиями.
– Нет короны, – лениво повозила в костре голым шампуром. – Такими категориями оперируешь? Формальностями? Ну, нет тогда.
Его лицо помрачилось. Выпятилась нижняя губа. Это ещё что за новости?
– Откуда?
– Антидепрессанты. Считается? Говорили дозировку. А как-то слабо. Затяжной курс. Предлагали новые. Перебарщивала. Врач предостерегал. Другие выписывали сильнее. Нейролептики. Сильнее, сильнее, и «щёлк»!.. отмерло.
В улыбке сверкнули зубы. Так карикатурно, что скажи она сейчас, что в свободное от работы время режет людей – Богат бы и эту сенсацию принял за нечто само собой разумеющееся. Её голос. Гробовой. Бессмертное сердце съёжилось. Так бывает с несостыковками. В эту минуту собеседник ненароком пополнил свою воображаемую галерею мрачных мгновений жизни. Пилюля для торможения веселья.