Отряхнув меховой воротник от снега, Вини ступила под козырёк. Сделав пару шагов, замерла в дверях, не заботясь о прочих посетителях. Вид холла отделения экстренной помощи остановил ветром из вентиляции, запахом электричества, живыми воспоминаниями.
Днём здесь мрачнее, чем под включёнными лампами. Тогда она удрала от сырой ночи, от войны с невидимым врагом, в лазарет, с павшим бойцом на руках. Будто бы убаюкивала, потому что саму колотило. Из горла его больше не рвалось даже свистящее сипение. Только розовые пузырьки беззвучно лопались в уголках посеревших губ.
Вини руководили инстинкты. Она открыла дверь с ноги, закричала в никуда:
– Умирает! Умирает! Помогите!
Всполошённые медбратья приняли больного, унесли дальше по коридору. Та семенила рядом, уже тише, на манер охрипшей сирены, повторяла слова пустой мольбы. Привлечённый шумом громила в белом халате выскочил откуда-то из-за угла. Поравнялся с Вини.
– Что случилось?
– Умирает. Уми…
– Я понял. Случилось что, говорю?
Требовательный тон пробился через панцирь паники.
– При… пристрели… – последний слог проглотила вместе с комом в горле.
Мужчина сжал её плечо, открыл ладонь. Грубый жест означал:
«Ампула где? Давай сюда».
Капсула с остатками яда, спрятанная в чашечке бюстгальтера, словно бы обожгла кожу. Вини себя не выдала. Изобразила вселенскую растерянность. Как если бы уже на перроне обнаружила пропажу портмоне с деньгами, испуганно глядя электричке вслед. Страх подсобил, сделал из «растяпы» почти хорошую актрису. Уставший доктор только матюгнулся себе под нос. Оттолкнул от дверей реанимации:
– Нельзя!
Где нет окон, там не бывает сумерек. Вини, как хомячок в клетке, сновала туда-сюда, сидела прямо на полу, чуть на стены не лезла. Диссонанс с её нормальным поведением дал отсрочку – потом найдёт время гореть со стыда. Пускай никто этого не увидел.
Забеспокоилась уже, что о ней забыли, когда врач, наконец, вышел.
– Пациент в коме. Идите домой.
На посещение запрет не устанавливался. За полтора месяца Вини так и не выкроила часик. Судьба подтасовала карты – на работе завал. Очень кстати. Безусловно, кто хочет, ищет возможности, кто не хочет – оправдания. И наедине с самой собой можно признать, что просто не находит в себе сил прийти к нему. Он только спит, молчит. Толку? Правда, едва ли от этого легче.