Ничего не изменилось. Мир, жвачка, а от былой дружбы на деле – одна оболочка. Богат ударился в работу, и жене необязательно знать, что стартовым капиталом стал её подарок – платиновые запонки. Пропасть росла – Вини решилась на отчаянный шаг. В пустоту. Даже если под ногой не затвердеет воздух – лучше, чем топтаться у края.
Повод для свидания – фотография в живописном месте. Всё для дорогих подписчиков.
«Зря. Он только разозлится», – в последний раз перевесила чаша весов.
– Зря, – озвучила её мысли Адали. Сиплость голоса всё-таки привлекло внимание невестки. Она плакала: – Зря. Ничего не изменится. Ничего не изменится!
Вини инстинктивно потянула руку, но ладонь так и не коснулась плеча горюющей матери. Выглядело неискренне. Именно что выглядело.
– Всё наладится. Он… хороший, – наконец призналась она самой себе, когда за стволами и решетом кустов мелькнул тёмный силуэт.
Порыв провалиться сквозь землю, убежать, зарыться в сугроб побудило осознание себя как второго самого глупого человека на земле после того, кто просунул руку в медвежью клетку. В желудке похолодело, пальцы согнулись в лапы коршуна. Свекровь отдалялась. Зашагала по траектории полукруга. Кривыми следами рисовала дугу на протоптанном снегу. Белокурая бестия зачарованно наблюдала движение за деревьями. Глаза широко распахнутые, рот, обведённый мокрым блеском, приоткрыт. Подобное выражение лица присуще либо любящим, либо полоумным.
– Боже, – прошептала имя Его всуе Адали. – Наконец-то. Боже.
Вини боялась посмотреть на Богата. Боялась увидеть, как выражение его лица меняется с привычного благодушия на потрясение и лютую ярость. Поэтому всё внимание своё обращала на спутницу. И зацепилась. Что-то не понравилось ей в свекрови. Сухие глаза. Сухие… Как так? Адали ускоряла шаг. Вини, словно тигр на охоте, без единственной мысли в голове, закралась за ней.
Супруга угадала – Богат излучал довольство погожим деньком, когда направлялся к отмеченному на карте месту в Венсенском лесу. Сказала, там чудный вид. В самом деле, под боком – блюдце замёрзшего озера. На другом берегу белая каменная беседка. Но не фотографироваться его Вини позвала сюда. Нет-нет-нет. Вчера была как на иголках. Суетливее и молчаливее обычного. Даже чай пролила. Дважды. Неужели разобралась в себе (с его посильной помощью)? Надежда вселяла восторг. В холе отеля, в вагоне метро, под сенями дубов, раз за разом возвращаясь к этой мысли, он сдерживался, чтобы не вскинуть руки, не явить победный клич. Но, как на качели, скатывался в крайность другую. Несмотря на то, что одна половина талдычила: «Ага, она признается», вторая повторяла эхом, только без сарказма. Богат усердно прислушивался исключительно к хорошему предчувствию.