Перед Божьим (как сам трактует) и земными законами Богат имеет на Вини, как на женщину, право. Может и должен требовать исполнения супружеского долга, писанного невидимыми чернилами в свадебной клятве. Однако хоть жена ему и не безразлична, словом доказал – не возьмёт силой того, с чем не готова расстаться.
– Если бы не хотела, ты, лично для себя, я бы никогда…
Но он же видит:
«Зачем она молчит? Когда есть всё, кроме времени, зачем?»
Так складно аллюдировал. И Вини загрузилась. Кровь схлынула из щёк. Минуты растянулись резиновой лентой. Руки двоих соприкасались косточками пальцев, и контакт этот был даже интимнее поцелуя. Она не шелохнулась. Не глядела на него. И он не стал. Только тихо спросил:
– Чувствуешь?
– Стыд.
– Не надо.
Его кожа источала мягкое тепло. Такое же мягкое, как голос. Вини уповала на чудо, чтобы волей Всевышнего провалиться сквозь землю. Ибо сама покинуть комнату не может. И, по правде, не хочет.
– А как ты?..
Три безобидных слова, а захотелось сейчас же помыть рот с мылом. Как грязно! Как тяжко даётся каждый слог. Будто под гипнозом закодированные откровения лились свободно, ей не подчинялись. Заполняли рот вакуумом, растворялись в нём. Казались бессмысленными, прозрачной тканью укрывали камень души. Но Богат понял. Сказал, зачиная со снисходительного смешка:
– Ну, ты как дитё малое! Или, правда, думаешь, что оно только такое?.. – не закончив, не получив ответной реакции, посерьёзнел. Медленно убрал руку. – Черту не переступлю. Если ты понимаешь. Если веришь мне. Но я хочу поделиться. Хочу, чтобы успела узнать. Увидеть, как можно по-другому. Почувствовать. Не потому, что так принято или надо. Просто потому, что это приятно.
Пауза.
– Ты знаешь лучше. Жизнь твоя. Но я подожду. Если да – маякни, и мы ещё раз обсудим.
Ушёл, не прощаясь. Вини отставила опустошённую чашку, доползла до ванны, приготовилась ко сну и нырнула в свою стылую постель. Никакая мысль не посетила её. Даже фантасмагорический монолог Богата не повторился голосом в голове. Кажется, она спала уже на пороге дома, а всё последующее – приступ сомнамбулизма. Обняла подушку, мгновенно уснула.
На следующий день и словом не обмолвились. В четверг тоже. Муж быстро просёк, что участвует в молчанке. Ещё когда жена проигнорировала его «Доброе утро» и предложение сделать кофе. Безответность не причиняла ему никакого неудобства. Он её породил, буквально за ручку подвёл Вини к сложному вопросу. Та не выказывала обиды или деланной гордости. Только время от времени смотрела на Богата изучающе. Как школьница на ящерку в террариуме. Нет, как гик на новинку, о которой сам ни сном, ни духом. Взгляд скользил по мужским плечам, туловищу, бёдрам. Что-то прикидывала, просчитывала с холодностью, свойственной влюблённым в своё дело трудоголикам.