У него даже не хватает порядочности выглядеть смущенным после того, как его поймали на том, что он пялился на мою грудь.
«Мудак».
— Ну… полагаю, мне пора.
— А собака? — У этого парня постоянно хмурое выражение, но все равно он умудряется выглядеть еще более мрачным.
Необъяснимо.
Я смотрю на пса, который теперь мило рычит на траву. Или то, что лежит на траве и заставляет его рычать.
Я подхожу и поднимаю его. Рычание немедленно прекращается, и он прижимается к моей шее, будто ищет утешения и контакта.
По какой-то причине у меня в горле образуется комок. Должно быть, гормоны беременности играют.
— Я возьму его к себе домой и попытаюсь выяснить, кому он принадлежит.
Ривер издает невеселый смешок.
— Поверь мне, у этой собаки нет хозяина. Без ошейника и бирки. Он тощий, и шерсть у него в чертовых колтунах. Кто-то давно его выкинул.
Теперь, ощущая его в своих руках, я замечаю, какой он маленький, а я-то считала, что его шерсть спуталась от внезапного купания. Но теперь, когда Ривер указал на это, я вижу, что пес сам по себе. И в этот момент сердце разрывается.
Я крепче прижимаю его к себе.
— Зачем кому-то так поступать? Выбрасывать милую, беззащитную собачонку на улицу, совсем одну.
— Потому что люди — о*уевшие эгоисты.
Я вздрагиваю от резкости его слов.
Он пристально смотрит на меня. Я смотрю ему в глаза. И то, что я в них вижу, меня удивляет.
Потому что я узнаю этот взгляд. Я видела его в отражении собственных глаз каждый раз, когда могла посмотреться в зеркало. Я и сейчас его вижу.
Словно твоя душа пуста. Абсолютно.
Гнев, боль и страдание поглотили тебя полностью, и не осталось ничего, кроме пустоты.
«Он испытал боль. Знает, каково это.
Он такой же, как я».
Ощущаю в груди толчок и внезапную связь с ним, которую никогда не испытывала ни к кому в своей жизни.
Он моргает, и когда снова смотрит на меня, его взгляд суровый и непроницаемый. В глазах не отражается вообще никаких эмоций.
Это заставляет меня задуматься, было ли то, что я только что видела, реальным. Но я знаю, что было. Потому что почувствовала это. Как чувствую собственную боль.
Он пытается от меня отгородиться. Но слишком поздно. Я уже все рассмотрела.
И он прав. Люди ах-уехавшие эгоисты. В конце концов, за одного такого я вышла замуж.
Но только некоторые, не все.
— Ты прав, — говорю я. — Некоторые люди ах-уехавшие эгоисты, но…
— Ах-уехавшие? — прерывает он меня, заливаясь смехом.
Я снова закатываю глаза. Дважды за десять минут. Если буду продолжать в том же духе, у меня голова разболится.
— Как я сказала, — надменно продолжаю, — некоторые люди эгоистичны сам-знаешь-кто, но не все. И уверена, ты понимаешь, что я имела в виду под ах-уехавшими.