От яркого света моргаю. Глаза уже привыкли к темноте.
— Милая пижама. Ты это буквально?
— Что?
Опускаю взгляд вниз.
«Христос всемогущий.
Серьезно, Боже?
Серьезно?
Ты не мог дать мне передышку хотя бы на этот раз?»
На мне новая пижама. Я купила ее на распродаже за пару долларов. Взяла на несколько размеров больше, так что, сейчас она сидит на мне мешком, но с моей увеличивающейся талией это ненадолго. Она очень мягкая, хлопковая, с начесом. Комфорт превыше моды, верно? И не то чтобы я ожидала, что кто-то увидит меня в ней.
Но он имеет в виду не большой размер.
О нет.
Он ухмыляется из-за надписи.
«Мне нравятся твои шары» написано на пижаме, а под словами висят две рождественские игрушки.
«Пристрелите меня на месте».
Тогда мне это показалось забавным. Это была одна из причин, по которой я ее купила.
Но сейчас мне не до смеха.
— Умереть как смешно, — бормочу я. — А теперь я ухожу. — Развернувшись, быстро иду к двери.
— Ой, да не смущайся, Рыжая. Это нормально, что тебе нравятся мои шары. — Его смех настигает меня, когда я прохожу через дверь, ведущую из его комнаты.
Даже не могу осознать, что впервые слышу его смех или что это приятный, глубокий, хриплый звук.
Потому что слишком смущена.
Нет, не смущена. Унижена.
Я ворвалась в его дом с садовыми граблями наизготовку. Напугала до смерти и его, и себя. Затем пялилась на его пенис дольше, чем считала допустимым. На самом деле, я не считаю, что пялиться на чей-то пенис вообще допустимо. И в довершение всего на мне самая нелепая пижама. Пижама, которая давала ему возможность еще больше меня высмеивать.
«Какая же я идиотка».
Я практически бегу вниз по лестнице и обратно через дом тем же путем, каким пришла, петляя вокруг мебели, направляясь ко все еще открытой задней двери.
— Да разъетить твою налево! — воплю я, зацепившись ногой за тот же стол, в который влетела раньше, и ударяясь мизинцем. — Как больно! — Я роняю грабли и хватаюсь обеими руками за ногу. Слезы жгут глаза.
«Боже милостивый, опупенно больно».
Свет заливает комнату.
— Ты в порядке?
«Ох, Ривер. Насмешник всех насмешников».
Я даже не слышала, как он подошел. Вероятно, явился, чтобы насыпать еще больше соли на рану.
— Я в порядке.
— Выглядишь иначе.
Я отпускаю ногу и ставлю ее на пол.
Когда ступня касается поверхности, я сдерживаюсь, чтобы не зашипеть от боли. Палец пульсирует.
— У тебя кровь.
— Что? — Смотрю вниз, и, конечно же, из мизинца течет кровь. Руки тоже в крови.
Страх сжимает грудь.
«Ты всегда устраиваешь беспорядок! Такой гребаный беспорядок! Ты, бесполезная ебаная сука!»
— Рыжая?