— Прости. Я не хотела пачкать кровью пол. Я все уберу. Сейчас я все вытру. — Сердце бешено колотится. Я тут же отдергиваю ногу с пола, чтобы еще больше его не запачкать, и поворачиваю голову в поисках кухни, чтобы взять там что-нибудь и убрать беспорядок.
— Рыжая, все в порядке. — Его голос стал мягче. Таким разговаривают с испуганным животным.
Я пристально смотрю на него.
В его глазах мелькает выражение, которое мне не нравится.
Жалость.
Не знаю точно, что, увиденное на моем лице, заставляет его так смотреть на меня, но могу предположить. Привожу мимику в порядок. Это я могу. Я хорошо этому обучена.
«Успокойся. Он не Нил. Ты в безопасности».
Он подходит ко мне ближе. Движения медленные и размеренные.
— Это всего-навсего немного крови, Рыжая. Не волнуйся. Сядь. Дай взглянуть на твою ногу.
— Я в порядке. Честно. — Я очень хочу поскорее отсюда убраться.
Делаю движение, но его слова останавливают меня.
— Рыжая, сядь, — его голос твердый, но не резкий. Более... озабоченный.
Поэтому я сдаюсь. Ковыляю к дивану и сажусь.
Ривер следует за мной и опускается на колени у моих ног. Он поднимает мою ногу, осматривая палец.
— Всего лишь небольшой порез. Я его промою и наложу пластырь, и все будет в порядке.
— Ты не обязан.
Его темные глаза встречаются с моими.
— Знаю. Но все равно сделаю.
Ривер поднимается. Я смотрю, как он исчезает за дверью, кажется, на кухне.
Он такой непонятный. В одну минуту ведет себя со мной как придурок. Затем, как по щелчку пальцев, становится милым.
Начинаю думать, что у него раздвоение личности.
Слышу, как он бренчит чем-то. Дверцы шкафа открываются и закрываются.
Затем появляется снова с аптечкой в руке.
Опустившись на колени у моих ног, открывает аптечку. Берет мою ногу и кладет себе на бедро. Достает из аптечки антисептическую салфетку. Откуда я знаю, что это антисептическая салфетка, спросите вы? Ну, я очень хорошо знакома с содержимым аптечек первой помощи. Постоянные побои и невозможность попасть в больницу сделали этот навык обязательным.
— Будет немного больно, — говорит он.
— Я могу справиться с болью.
Он бросает на меня быстрый взгляд. Но он не читаем.
Затем, опустив глаза, прижимает салфетку к пальцу и осторожно протирает.
Закончив, бросает салфетку обратно в аптечку и достает пластырь. Вскрывает его. Но клеит не сразу.
Взяв мою ногу, поднимает ее. Затем наклоняется над ней и нежно дует на палец, высушивая раствор от салфетки.
«Господи Иисусе».
Я знаю, что не должна ничего чувствовать. Но я чувствую.
Части меня, о существовании которых и не подозревала, начинают петь.