— Какие ещё точки? — перебил меня Джеймс. — Куда поставить?
Я закатила глаза.
— Это просто такое выражение. Так вот, я умею не только сортировать бумаги. Я уверена, что смогу облегчить жизнь горожан!
— Не сомневаюсь в этом, дорогая. Но это не та тема, которую стоит обсуждать на голодный желудок.
Джеймс позвонил в колокольчик, и нам принесли завтрак. Я прислушалась к ощущениям. Голова после вчерашнего почти не кружилась. Пожалуй, я вполне могу запихать в себя что-нибудь лёгкое.
Завтрак как будто специально готовили для того, кто немного перебрал накануне. На серебряных блюдах были разложены листья салата и очищенные от скорлупы яйца, совершенно круглые, величиной с мячик для пинг-понга. На круглой доске подали свежевыпеченный, ещё горячий хлеб. В прозрачной чашке колыхались густые сливки.
— Сегодня нужно будет снова сортировать письма, — сказал Джеймс, намазывая сливки на хлеб. — Вчерашний день ты пропустила. Так что сегодня придётся потрудиться.
— Сначала я хочу чаю, — заявила я. — У вас вообще пьют чай? Ну, травы! Хочу что-то тёплое.
— Сейчас тебе нужно другое, — улыбнулся Джеймс, и вскоре передо мной стоял бокал с золотистыми пузырьками.
Я вспомнила сон и вздрогнула.
— Вот такие пузырьки мне и снились, — сказала я и поёжилась. — В них были бабочки и не могли выбраться.
— А они пытались? — спросил Джеймс.
Я помотала головой.
Вот видишь. Им было хорошо. Пей.
Я машинально отпила. Знакомый терпкий привкус рассыпался по языку. Поцелуи Джеймса были похожи на это вино — сладкие, но с едва заметной горчинкой.
— Ты слишком молода и наивна, дорогая, — улыбнулся Джеймс. — Бросаешься спасать тех, кому это не нужно. Во сне ты пыталась освободить бабочек, верно?
— Да! Но они не хотели выходить.
— Вот видишь. Бабочки были счастливы в своих коконах. А люди Аттамии счастливы своим нынешним положением. Не лезь туда, где ты ничего не понимаешь, Ио. Иначе превратишь реальность в кошмар, как превратила свой сон.
— Я уверена, что смогу разобраться и помочь, — сказала я и отпила ещё. — Только мне нужно знать, как у вас всё устроено. Книги, законы...
— Ты получишь их, если захочешь. Но попозже.
Я разрезала яйцо и положила на хлеб. Нежный желток, хрустящая корочка. как же вкусно.
И пузырьки рассыпаются на языке.
— Я буду сортировать письма, — согласилась я. — А потом ты дашь мне книги. И с ректором познакомишь.
— Конечно, дорогая. Не спеши, — Джеймс подлил ещё напитка и одарил меня таким нежным взглядом, что я едва не подавилась.
Только когда он ушёл, а служанки унесли остатки завтрака и занялись моей причёской, я поняла, что Джеймс ни слова не сказал о нас. Мы целовались вечером, целовались утром, уже на трезвую голову. Но значило ли это для него хоть что-то? Я всё ещё не понимала, влюблён он или. Или что это вообще может быть?