– Что ж, сегодня я могу позволить себе выпить, – сказал Джон Рэнсом. – Давай по стаканчику, а потом я займусь тобой.
– Скажи мне, где Эйприл, – потребовал Брукнер, держа в руках бутылку и внимательно глядя на зятя своими обезьяньими глазами.
– Ее нет в городе, – сказал Джон.
– Биржевые маклеры не отправляются в длительные поездки, когда они так необходимы своим клиентам. Она дома? Она нездорова?
– Она в Сан-Франциско, – быстро сказал Джон. Протянув руку, он взял у тестя бутылку с таким видом, с каким полицейский отбирает пистолет у испуганного подростка.
– И что же, во имя пророка, понадобилось моей дочери в Сан-Франциско?
Рэнсом налил в стакан виски на два пальца и протянул его Алану.
– "Барнетт" собираются объединить с другой инвестиционной компанией, и поговаривают о том, что Эйприл получит повышение и у нее будет свой офис в Сан-Франциско.
– Что это еще за другая инвестиционная компания? – Брукнер одним глотком выпил виски и, даже не заглянув в стакан, снова протянул его Джону. На губах его блестели капельки влаги.
– "Беар, Стернз", – сказал Джон первое, что пришло ему в голову. Он налил изрядную порцию виски себе и медленно отхлебнул.
– Она не могла уехать. Моя дочь не могла оставить меня одного. – Он по-прежнему держал перед Джоном стакан, и тот налил туда еще виски. – Мы... мы собирались кое-куда вместе. – Он махнул головой в сторону бутылки и вопросительно посмотрел на меня.
Я покачал головой.
– Давай, Джон, налей ему, он тоже хочет, – настаивал старик.
Рэнсом налил виски в третий стакан и передал его мне.
– За тебя, парень, – сказал Брукнер, поднося стакан к губам.
Выпив половину порции, он поднял на меня глаза, словно желая убедиться, что я по-прежнему готов неплохо провести время.
Я поднес к губам стакан и глотнул виски. Он было теплым, почти горячим, словно что-то живое. Чуть отодвинувшись от старика, я поставил стакан на стол и только теперь заметил, что на нем лежит.
– Та-ра-ра-бум-ди-эй, – пропел Брукнер своим обманчиво здоровым голосом. – Сегодня счастливый день для всех проституток. – Он снова отпил из стакана.
Рядом с моим стаканом лежал на столе револьвер и стопка двадцатидолларовых банкнот общей суммой, наверное, долларов на четыреста-пятьсот. Возле нее – стопка десяток примерно такой же толщины. Потом стопка пятерок – еще выше, и в самом конце стола лежали в куче, как опавшие листья, бумажки по доллару. Я издал какой-то звук, и, обернувшись, старик заметил, куда я смотрю.
– Мой банк, – гордо произнес он. – Все заработал сам. Чтобы было, чем платить посыльным. Так они не смогут меня обмануть, правда? Не надо требовать у них сдачу. А пистолет – моя система безопасности. Я беру его и наблюдаю, как они считают деньги.