Рэнсом ушел на кухню, а я стал не без зависти разглядывать дом, который он построил вместе с женой. Напротив дивана, служившего мне наблюдательным пунктом, висели какие-то странные, непонятные мне картины. Я закрыл глаза. Несколько минут спустя меня разбудил звон поставленного на журнальный столик подноса. Рэнсом даже не заметил, что я успел задремать.
– Я хочу объяснений, – сказал он безо всяких вступлений. – Я хочу знать, что случилось с моей женой.
– А полиции ты не доверяешь, – докончил за него я.
– Не удивлюсь, если полиция подозревает меня. – Он разлил в кружки дымящийся кофе. – Возможно, они думают, что я пытаюсь ввести их в заблуждение, вытащив на свет божий ту самую историю с убийствами «Голубой розы». – Он взял чашку и уселся в кожаное кресло.
– Но тебе ведь не предъявляли никаких обвинений.
– У меня такое ощущение, что детектив Фонтейн из отдела по расследованию убийств, который расследует это дело, просто выжидает чего-то.
– Не понимаю, почему они подключили к делу отдел расследования убийств – ведь твоя жена в больнице.
– Моя жена умирает в больнице, – уточнил Рэнсом.
– Ты не можешь быть в этом уверен, – возразил я.
Он покачал головой с несчастным видом отчаявшегося человека.
– И все же я ничего не понимаю, – продолжал я. – Как может детектив из отдела по расследованию убийств расследовать убийство человека, который вовсе даже не умер.
Рэнсом удивленно посмотрел мне в глаза.
– А, – сказал он. – Теперь я понимаю, о чем ты. Все это, наверное, из-за другой жертвы.
Я успел совершенно забыть о том, что была еще одна жертва.
– Нападение на Эйприл связывают с этим убийством. Если Эйприл умрет, Фонтейн, конечно, будет расследовать и это дело.
– Эйприл знала того парня?
Рэнсом покачал головой.
– Никто вообще не знает, кто это.
– Его так и не опознали?
– У него не было никаких документов. И никаких особых примет. Никто не заявлял о его исчезновении. Думаю, он был бездомным бродягой.
Я спросил, видел ли он тело этого человека.
Джон заерзал в кресле и сообщил мне, что убийца разбросал куски тела несчастного по всей Ливермор-авеню. Прежде чем я успел как-то отреагировать на это сообщение, Рэнсом продолжал:
– Мне кажется, этому убийце все равно, кто его жертвы. И ему не нужен даже повод. Просто он решил, что пора снова приниматься за работу.
Одна из причин, побудивших Рэнсома уговорить меня приехать в родной город, состояла в том, что вот уже несколько недель он непрерывно разговаривает мысленно с самим собой, и теперь ему просто необходимо высказать вслух хотя бы часть этих своих мыслей.