Что ночь, что звезды, что луна и дым —
Я люблю их, и пусть, быть может, чуточку я старомодна.
Восхищаюсь также в небесах периной белой, серой, темной:
Они, как тоненький мотив, что напеваю я не сознавая,
Шепча играю на губах, смакуя ритм теплый, —
Они прекрасны и потому бессознательно любимы.
А сливовые рассветы? Они немыслимо великолепны.
Почему так их зову? Так странно именую?
Да потому что сливы всех цветов растут в моем саду;
Желтые — любимые: вкусны, сочны и бесподобны.
Радужное покрывало после дождливого финала
На небосклоне чистом — красотой сверкает дымка.
В семерке той подтонов сотня — и это есть цвет неба.
А твоя, Мари, какая краска? Душа какого цвета?
Закатный спуск светила многими эстетами любим,
А каким бывает разным в это время небо!
Двойники-закаты не возможны, они раз за разом уникальны.
Картину эту, как ни старайся, не запомнить — Небо!
Но ведь и забыть не в силах ее мы…
Так что, Мари? Любишь ли ты небо? А цветы?..
***
Двумя часами ранее.
Он неотрывно наблюдал за ней, всё то время, пока та, ни о чем не подозревая, ходила по библиотеке и внимательным, сосредоточенным взглядом рассматривала корешки книг. А иногда очень странным выражением, который он, как ни старался, не мог идентифицировать, не мог заглянуть внутрь, пройти этот, казалось, намеренно выстроенный между внутренним ее миром и остальным защитный, непроницаемый барьер. О чем были ее мысли? Что она чувствовала? Он не знал, и потому, стиснув зубы, временами злился на себя. За беспомощность.
Но в редкие моменты он все же мог, кажется, уловить в глазах глухую, невидимую тоску, но чаще — пустоту, остро пугающую своей глубиной. Так не бывает, говорил он себе, однако вот она, стоит совсем рядом и непреодолимо далеко — тихая, в какой-то степени потерянная и оглушенная… болью? В ее красивых карих глазах действительно больше нет жизни — пустая. Он не ошибся тогда, в первый раз, когда после очень длительной разлуки неожиданно встретил в университете любимую девушку, увидел до боли родные глаза — другой взгляд! Не ошибся и после — когда при каждой встрече, каждый день "вынужденного" для нее соседства с ним, при каждом столкновении лицом к лицу или при случайном коротком взгляде на нее — он видел в ее глазах всё тот же неизменный серый пепел и перегоревшую лампочку, больше не способную освещать мир своим счастьем, своим ярким и горячим солнцем. В них больше не цветет весна: ни света, ни цвета, ни жизни…
"И я хочу зажечь в них огонь! Огромное такое пламя! Чтобы в них больше никогда не было этой скрытой вселенской грусти, которая вымораживает мне сердце. Я снова, вдохнув в нее жизнь, тепло прижму ее к себе, не отпущу. Потому что люблю. Бесконечно люблю тебя, Алекс, слышишь?" — яростно кричит мысль в голове, пока он ласково смотрит на любимую и щелкает кнопкой затвора фотоаппарата.